Нанаец бывшим не бывает - Статьи об Иване Ефремове - Каталог статей - Свобода внутри нас

Так, с опозданием на месяц, начался полевой сезон. Колесный пароход доставил геологов Нижнеамурской экспедиции до села Пермское, затем они разделились -- отряд Павловского направился на Амгунь, Ефремова - вверх по Горину к озеру Эворон.

Фрагменты воспоминаний участников, приправленные версиями писателей, помогут более ярко представить картину случившегося в тайге в 1931 году:

Иван Антонович Ефремов, руководитель Эворон-Лимурийским отрядом Нижнеамурской экспедиции 1931 года:
"...Мы стоим в тяжелом раздумье вдвоем с гольдом-охотником на гребне сопки... Только что выяснилось окончательно – река вся здесь перегорожена десятками лесных заломов. Погибла наша надежда пробиться через них на самодельной лодке и проплыть триста километров до устья... Продукты кончились, караван вьючных лошадей... ушел неделю назад обратно на прииск... И оба мы – гольд и я решаем. Ставим палатку, обносим ее обрывками материи на веревке, чтобы защитить от росомах и медведей, складываем туда имущество (оставшееся снаряжение, большие образцы и фотоснимки на тяжелых стеклянных пластинках)... И мы идем без троп через множество перевалов, сквозь дождь и снег, без крошки пищи... Семь дней без еды, а амурская тайга не легка для пешего похода напрямик..."
От себя посоветую – перечитайте рассказ И. Ефремова "Алмазная труба". Не обращайте внимания на то, что в рассказе описывается Якутия. Нас, в данном случае, должно интересовать не "где", а "что" приключилось с геологами? Именно это "что" в «Алмазной трубе» произошло в 1931-м на Нижнем Амуре. Об этом говорил и сам автор рассказа – Ефремов.

Евгений Владимирович Павловский, руководитель Горин-Амгуньским отрядом Нижне-Амурской экспедиции 1931 года:
"...Один отряд, под руководством И.А. Ефремова, захватывал работой низовье р. Горин от устья до оз. Эворон, далее – часть левобережья Амура от устья р. Горин до дер. Киселевой. От этой деревни маршрут, уже на не лодках, а вьючным путем на лошадях, шел к приисковой группе на р. Лимури, вверх по Лимури, захватывал междуречье Лимури—Горин и вновь выходил на Горин... Резко ухудшилась погода и пропали корма. Одна за другой падали и гибли лошади. Толстый слой (до 0,5 м) снега прикрыл безразличным покровом и болота, и гари, и каменные россыпи. Ночью температура доходила до минус двенадцати градусов... На прииск вышли те немногие лошади, которые ели болтушку из муки, лепешки, сухари. К сожалению, многие кони (монгольской породы), даже в отчаянно голодном состоянии не дотрагивались до этой пищи... Надо было торопиться на последний пароход, уходивший в Николаевск-на-Амуре.... В это же самое время интенсивного снегопада пробивался через мари Бокторской низменности отряд И.А. Ефремова, доканчивавший свой маршрут и шедший с верховьев р. Лимури к низовью Горина".

Версия от Григория Ходжера (роман "Непроглядные сумерки", 1991).
Часть географических названий в романе вымышленные, как, впрочем, и фамилии некоторых героев. Но, и те и другие имеют реальных прототипов: село Дондон — это Кондон, озеро Эвенкур – Эворон, стойбище Дело – Ямихта, река Гэрин – Горин).

«...Григорий сходил вместе с геологами на озеро Эвенкур, стал настоящим проводником, фуражиром, так его прозвали геологи... В середине октября Иван Ефремов отпустил четверых, они ушли по новому маршруту.
– План не выполняем, – объяснил он, когда остались с Григорием на берегу реки Лимури. Отсюда они вдвоем должны идти на запад, на стойбище Дело, что на Гэрине.
...Они за час-два справились с плотом, Григорий привязал к нему длинную веревку и держал конец, стоя на берегу.
Ефремов уверенно повел плот, отталкиваясь шестом. Это ему казалось только, что он плывет уверенно, Григорий же с берега видел все его промахи. Он понял, что беды не миновать, когда на середине реки, попав в водоворот, Иван вдруг стал упираться шестом против течения. Зачем?! Пусть плывет плот! Не удерживай! Иван Большой не справился с течением, шест переломился, как спичка, и он полетел в воду вместе с вещами, карабином.
«Пусть выкупается, – подумал Григорий, – не будет в следующий раз спешить». Он не испугался за друга, знал – выплывет. Иван поплыл обратно. Григорий побежал по берегу, догоняя уплывавшего друга, помог выбраться на берег.
– Зачем спешил?! – набросился он в сердцах.
– Да, поспешишь – людей насмешишь, – угрюмо согласился Иван. Его знобило, трясло от холода: на Лимури по утрам выпадал иней. Григорий разложил большой огонь. Иван разделся, выжал белье, одежду, стал сушить.
– Григорий, все утопил: карабин, продукты, – сказал Иван, обогревая бока.
– Карабин найдем, продукты — не знаю.
– Как?
– Карабин лежит на дне, а продукты где? Вон какое течение. Рюкзак поплыл по дну. Где он теперь?
Остаток дня ушел на сращивание плота, переправу, поиски карабина, рюкзака.... Поиски рюкзака ни к чему не привели.
Иван Ефремов жалел своего тщедушного проводника, брал большую тяжесть на себя. В его рюкзаке находились все съестные запасы на четырехдневный переход... Утром следующего дня они пошли по маршруту Лимури–Боктор. Предполагалось пройти этот путь за три-четыре дня. Но, как бывает в жизни, одна беда бежит за другой. На второй день, когда в темноте выбирались по мелкому кочкарнику к поросшему осинником островку, Иван подвернул ногу. Нога опухла, он не мог передвигаться без костыля.
– Что будем делать? – спросил Григорий.
– Р-работать, – ответил Иван Большой и улыбнулся.
– Какая работа? Ты не можешь идти.
– Могу, медленно, но могу.
– Может, выйдем на приток Боктора и по воде?
– Это не по пути.
– Если завтра не встанешь?
– П-поползу. Но п-план выполню...
На четвертый день Иван почувствовал себя совсем плохо: у него поднялся жар.
— П-пойду, Григорий, ты не б-беспокойся, — сказал Иван Большой.
...В пятый день они прошли совсем немного, больше ползли. Григорий относил вперед рюкзак с камнями, возвращался обратно за ружьями и помогал Ивану преодолеть расстояние до рюкзака. Вечером пошёл снег с дождем, в такую погоду нет ни дичи, ни рыбы. Григорий остался возле друга.
— Всё, Иван, мы умрем так, — заявил утром.
— Р-рано, Григорий, д-доберемся.
— Я пойду за помощью, ты лежи. Я заготовил тебе дрова, много дров, вода рядом. Ты жди. Другого выхода у нас нет.
Он заготовил много дров, сделал укрытие от дождя и снега, пошатываясь от голода, побрел в стойбище Дело. Семь дней шли они по маршруту Лимури–Боктор, считая два дня, которые ушли на хождение Григория за помощью».

Версия Константина Кураленя (роман «Казна империи», 2011).
«...Во время своего рассказа Григорий сообщил, что после того как геологи попали в зону пожара и им пришлось уходить вдоль реки, ему и Большому Ивану достался груз с результатами их работы. Под давлением сложившихся обстоятельств они были вынуждены в безопасном месте установить палатку и оставить там «камушки, бумажки и картинки».
– А что сталось с этой палаткой? – спросил я, затаив дыхание.
– А что с ней будет? Стоит наверное? – пожал плечами охотник.
– И ты можешь ее найти? – продолжил я, переведя дух.
– А чего искать? – удивился Григорий. – Если не сгорела, или не утонула, куда ей деться?
[В палатке была найдена записка И. Ефремова] ...От прочитанного у меня захватывало дух, думаю, что вы ощутите то же самое. Вот они: «Я пишу о том, что не вошло в официальный отчет нашей экспедиции. Напротив села Тамбовского на противоположной стороне Амура находится ансамбль скал. Нанайцы называют их Адзи-хурень, а русские переселенцы – Шаман-горой... Я предполагаю, что здесь, глубоко под землёй скрыт источник некой неизвестной науке энергии.
Исследуя останцы скальных формирований, я обнаружил несколько неописанных ни в одном справочнике минералов. Я поместил их вместе с другими образцами. Минерал повел себя очень странно... Я столкнулся с неведомым источником энергии. На своей карте я оставляю этот район белым. В то, что я увидел собственными глазами, не поверит ни один уважающий себя ученый, я видел будущее человечества, я видел покорителей космических просторов! Людям ещё рано давать в руки такую колоссальную энергию. Они сразу же найдут способ, как и ее приспособить для уничтожения себе подобных, и это не бред больного человека... И мы перенесли образцы в более укромное место: до лучших времен».

В опубликованном в 1933 году отчете о работе Нижнеамурской экспедиции помещены фотографии, выполненные И. Ефремовым. Как правило, это иллюстрирующие научное содержание отчета изображения геологических пород. Но один снимок необычен для такого рода изданий – «Гольды рода Самар в поселке Кондон». Кто эти люди? Почему их фотография оказалась в научном издании?
На этот вопрос ответил Ермиш Владимирович Самар (1926–1995), нанайский писатель, автор книг «Трудные тропы», «Кондонский староста».
Увидев фотографию Е.В. Самар и не пытался скрыть своего радостного удивления:
– Ведь это мои родители, а этот пацаненок -- это я сам! Он назвал всех изображенных на фотографии: Самар Урэктэ Игнатиевна, Самар Олони (Владимир) Иннокентьевич, Самар Ермиш Владимирович и Самар Наталья Алексеевна. Оказалось, отец Ермиша Владимировича и проводник Ефремова Григорий Иннокентьевич Духовской (Самар) – братья.
В стойбище Ямихта, используя секреты народного врачевания, две нанайские женщины Урэктэ и Наталья выходили и поставили на ноги сильно истощенного вынужденным голоданием русского геолога.
- Из детских воспоминаний в памяти осталось немного – продолжал рассказывать Е.В. Самар. – Помню очень худого и невероятно огромного, и как мне тогда казалось, очень страшного лоча-русского. Он лежал у нас на канах, занимая все пространство от стены до стены. Когда этот русский выздоровел и начал самостоятельно выходить из дома. Однажды он подозвал меня и протянул несколько чистых листков из блокнота и карандаши, среди которых мне очень запомнился один, который мог рисовать двумя цветами – синим и красным».

Из писем И. Ефремова писателю Григорию Ходжеру, 1969 год:
...Когда-то давно я исследовал совершенно тогда неизвестное Амур-Амгуньское междуречье и в 1931 году сделал первую геологическую съемку (и точную топографическую) озера Эворон, реки Лимури, реки Боктор и реки Эвур... Работал с проводниками из рода Самар из поселка Кондон, испытали мы вместе множество приключений... Лучший мой проводник был Вашим тезкой из рода Самаров – Григорий. Ему я многим обязан, даже собственной шкурой, так как нас преследовали беды с Лимурийского маршрута, из которого мы выходили с ним вдвоем, пешком по Боктору в октябре, без крошки еды, семь суток... Когда-нибудь, если позволит оставшееся время и плохое здоровье, я напишу об этом, а если не удастся, то Григорий Самар навсегда останется дорогим мне, жаль, если не моим читателем... Книги Ваши я еще не успел прочитать, но просмотрел – они очень интересны... Буду читать обстоятельно и с наслаждением, так же еще и как БЫВШИЙ НАНАЕЦ.

Эти письма датированы 1969 годом, а через три года Ивана Антоновича не стало. Болезнь помешала исполнить многое из задуманного, в том числе и воспоминаний со словами благодарности Григорию Духовскому (Самару).
Вот и вся история...

«Постойте! Как же?» Возразит читатель, а проводник? Как сложилась его судьба? Ну, коль просите... то слушайте.

В декабре 1941 года Григорий Духовской был принят на работу в Кондонское отделение связи почтальоном на линию Старт–Кондон. Он доставлял корреспонденцию не только на этом участке. Время было военное, на почте работали в основном женщины, если возникала необходимость отправиться в удаленные поселки или стойбища, то Григорий Духовской всегда приходил на выручку. Делал свое дело скоро, так как имел свои тропы в тайге, которые помогали ему сокращать время в пути. Бывал он и в молодом тогда еще городе на берегу Амура -- Комсомольске. Зимой для дальних переходов использовал нарты, летом оморочки.
– Несчастье случилось в сентябре 1942 года, – рассказывала Валентина Александровна Самар, работавшая в то время начальником почты в Кондоне, -- в первых числах сентября понес он корреспонденцию в поселок Старт и пропал. Лишь в конце месяца по телефону из Хурмулей сообщили, что найдено тело убитого нанайца. Просили приехать в лазарет Восточного отделения Нижне-Амурского БАМлага для опознания погибшего. Мы поехали вдвоем с женой Григория Духовского. Всю дорогу молчали. Уверены были, что убитый – это Григорий Иннокентьевич. Так оно и вышло. Схоронили там же, на кладбище БАМлаговского лазарета.

Григория Духовского из нанайского рода Самаров можно смело назвать мэргэном -- богатырем нанайского народа. Дело тут не в росте или ширине плеч. Ведь спас молодого геолога, новую жизнь ему подарил... А свою… вот не получилось уберечь. Ушел в царство Буни и не ведает, что в 1944 году были опубликованы первые рассказы спасенного им Ивана Ефремова. В 1950-м – научный труд ученого-палеонтолога Ефремова под названием «Тафономия» удостоился государственной премии. В 1957-м увидел свет самый тиражный по переводам на иностранные языки фантастический роман "Туманность Андромеды". В 1976 году, открытая астрономами малая планета, получила название Ефремиана... Достаточно, наверное, перечислять. Сами ведь знаете кто такой Ефремов.
А мэргэну Григорию Иннокентьевичу Самару – наш поклон и великая благодарность!

Виктор Буря