К философии истории.

Известное изречение А. Эйнштейна «бог не играет в кости» – это credo целой эпохи, когда господствовала построенная на аналогиях с законами Ньютоновской механики картина мира. Однако эта вера уже в конце XIX века заметно пошатнулась среди естествоиспытателей. Напротив, укреплялось понятие о стохастичности и неопределённости природных и социальных процессов. При этом многие упускали из виду, что случайность выступает дополнением и внешней формой проявления необходимости. Как справедливо отмечал Ив. Ан. Ефремов, мудрость древнеиндийских философов, говоривших о «божественной игре Раша-Лила», когда улучшение достигается наугад, перебором случайных возможностей, и подметивших, что «развитие живой природы построено на слепой игре в пробы», на несколько веков опередила представления европейцев [3, с.106; 295; 410]. Но, в отличие от природы, человек не располагает миллиардами лет, чтобы «обыгрывать» всевозможные варианты. Кроме того, он всегда чувствует, что слепая игра, цена которой – страдание и смерть, – недопустима. Тем важнее для нас накопление опыта прежних проб, пристальное целенаправленное исследование «правил игры» – законов развития природы и общества. Знание о деяниях предков компенсирует краткосрочность индивидуальной жизни.

Из подобных рассуждений естественно следует вывод об особой значимости науки истории. Ив. Ан. Ефремов называл её «вершиной, куда сходятся в фокусе все системы познания» [3, с. 440]. Важнейшую из задач этой науки наук мыслитель усматривал в изучении ошибок прошлого, случаев, когда самоотверженная борьба людей за счастье оборачивалась умножением бед и страданий. Вспомним: на всём протяжении истории человечества подобные ситуации возникали сплошь и рядом.

Известно, что установка на тщательное исследование неудач нередко принимается идеологически ангажированными историками. При этом ставится цель ошельмовать противников (или их духовных предшественников) и в возможно более выгодном свете выставить «своих». Устоявшаяся методология истории, не претендующей на звание точной науки, даёт простор так называемым «интерпретациям», успех которых зависит преимущественно от двух факторов: информационных, административных, материальных и прочих ресурсов, затрачиваемых на «раскрутку» очередной версии «спонсорами» данной идеологии, а также от ловкости авторов в искусстве манипулирования эмоциями читателей или зрителей.

Для Ив. Ан. Ефремова вопрос о том, хороша или плоха цивилизация, равносилен вопросу: «несёт ли она радость или горе, расцвет или гибель?»; а для того, чтобы ответить на него, необходимо на основе «проникновения» «в суть экономики и социальной психологии» исследуемого общества изучать главное: «историю духовных ценностей, процесс перестройки сознания и структуры ноосферы – суммы созданных человеком знаний, искусства и мечты» [3, с.12; 32].

Понятие ноосферы было выдвинуто французскими философами Э. Ле-Руа и П. Тейар-де-Шарденом под влиянием идей В.И. Вернадского, который, в свою очередь, подхватил предложение французов и разработал его. Обсуждение термина продолжается по сей день. Ефремовская концепция ноосферы заметно отличается от тех определений, которые можно встретить в университетских учебниках. Следует подробнее остановиться на ней.

С точки зрения автора «Часа Быка», ноосфера представляет собой «неощутимый океан мысли, накопленной информации»; «психическую атмосферу», в которую погружён каждый человек; в ней «все мечты, догадки, вдохновенные идеалы тех, кто давно исчез с лица Земли, разработанные наукой способы познания, творческое воображение художников, писателей, поэтов всех народов и веков» [3, с.93; 411]. Сравнивая подобное определение с распространёнными культурологическими понятиями, мы оказываемся перед необходимостью выявить соотношение таких явлений как ноосфера и культура. Не вдаваясь в подробности, можно сказать, что ноосфера является необходимой частью культуры, её отражением, и как бы «представителем» в психологии людей. Это часть культуры, материальными носителями которой выступают сами люди, их мозг.

Очевидно, что для исследования ноосферы прошедших времён необходимо применять психологический анализ текстов, музыкальных произведений, картин, скульптуры, архитектурных образов, фотографий, фильмов, рассказов очевидцев и прочих источников. Состояние ноосферы в той или иной локальной культурной среде отражается, прежде всего, в произведениях искусства, особенно в фольклоре или его аналогах. Стоит задуматься и над фактами корреляций динамики показателей экономической и социологической статистики с изменениями в тематике и приёмах художественной культуры, в распространении тех или иных образов в общественном сознании. Необходимо изучать не только творения и деяния выдающихся людей, но и обыденное сознание, повседневность людей обыкновенных. Ведь именно их беды и радости сплетают психологический фон эпохи. Внимательное исследование ноосферы, несомненно, может предоставить данные для подсчёта горя и радости в тот или иной исторический период, что в свою очередь, даст критерий для этической оценки опыта того времени, позволит судить о его ценности для применения в современных ситуациях.

Подобно тому, как газовая атмосфера может быть загрязнена ядовитыми примесями, так и ноосфера отравляется злыми чувствами и грязными помыслами. «Мысль, думы, мечты, идеи, образы накапливаются в человечестве,– отмечал Ив. Ан. Ефремов,– и незримо присутствуют с нами, воздействуя тысячелетия на ряд поколений. Наряду со светлыми образами учителей, творцов красоты, рыцарей короля Артура или русских богатырей были созданы тёмной фантазией демоны-убийцы, сатанинские женщины и садисты. Существуя в виде закрепившихся клише, мысленных форм в ноосфере, они могут создавать не только галлюцинации, но порождать и реальные результаты, воздействуя через психику на поведение людей» [3, с.293]. Нарушения экологии ноосферы, очевидно, связаны с динамикой инфернальности прямою зависимостью. Смело можно говорить о корреляциях фаз нарастания и убывания инфернальности, от которой зависит состояние ноосферы, с периодами спадов или подъёмов в социальной активности масс, с оживлением или застоем в науке и искусстве. Внимательные исследования с помощью новой методологии, возможность создания которой открывает теория Ив. Ан. Ефремова, несомненно, обнаружат важные причинно-следственные связи.

Стрела Аримана.

Древние греки полагали, что боги завистливы к человеческим удаче, красоте, таланту. В нашей культуре распространены представления о трагизме судьбы гениев, опережающих своё время. Естествоиспытатели сплошь и рядом сталкиваются с ситуацией, когда тщательно спланированный эксперимент идёт вкривь и вкось вследствие неуловимых и ничтожных, на первый взгляд, случайностей. Остроумные физики придумали даже специальный «закон Финнегана», по имени героя анекдотов, ирландца-неудачника. «Закон подлости», − разводим мы руками, когда бутерброд падает маслом вниз. Вероятно, Ив. Ан. Ефремов был первым, кто за досадливо-шутливыми формулировками усмотрел серьёзную как сама смерть тенденцию, экстраполировав «закон упавшего бутерброда» на явления общественной жизни. Грустная поговорка − «благими намерениями вымощена дорога в ад», получает в «Часе Быка» философское истолкование.

Сущность закона «Стрелы Аримана[5]» Иван Антонович сформулировал, как «тенденцию всех процессов общества оборачиваться неудачей, ошибкой, разрушением − с точки зрения человека. Разумеется, это лишь частное отражение великого закона усреднения, по которому низкие или повышенные структуры отбрасываются процессом. Человек же всё время пытается добиться повышения структур без создания к тому базы, стремится получить нечто за ничто» [3, с.294-295]. Не означает ли это торжества посредственности, безнадёжности попыток вырваться за пределы скучной обыденности, бесплодности высокой мечты? Что ж, будем реалистами и не станем отрицать, что, действительно, история знает не так уж много эпох, когда бы посредственность не торжествовала (самодовольство не зря считается её отличительным признаком); согласимся, что всё новое и необычное довольно быстро приедается и становится обыденным, скучным; признаем, наконец, что множеству зрелых людей просто смешны возвышенные идеалы их собственной юности. Так ли уж не правы те, кто, говоря словами Ив. Ан. Ефремова, старается «доказать, что усилия людей к созиданию красоты, устроению Земли, мирному труду и познанию природы неизменно оказывались напрасными, заканчивались бедами и разрушениями»?, что правда истории «неумолимо разрушает прекрасные сказки о добрых царях, мудрых королевах, безупречных рыцарях − защитниках угнетённых и обездоленных»?; что в беспощадном свете действительности «легенды о доблестных полководцах и борцах за веру оборачивались чередой кровавых убийств, жестокого фанатизма и изуверства, разрушением красивых городов, стран и плодоносных островов»? [3, с.160]. Даже поверхностного знакомства с мировой историей достаточно, чтобы признать в подобных утверждениях изрядную долю истины.

Нравится нам это, или нет, но таковы факты. Однако, глядя на дело с другой стороны, спросим себя: «да, таковы факты, но нравятся ли нам они? И, если нет, то, что же делать?» Сначала, конечно, надо разобраться, а стоит ли вообще что-то делать? Может, пусть всё идёт своим чередом и остается, как есть?

Так рассуждать может лишь тот, кого устраивает это «как есть». Представим себе подобного индивида. Предположим, что ему удалось создать некий мирок, где он (поверим ему на слово) вполне счастлив. Не трудно заметить, что перед нами «счастье моллюска, укрывшегося в раковину, которую вот-вот раздавит неизбежное стечение обстоятельств», которое называют судьбой (Ив. Ан. Ефремов) [3, с.137]. Прежде всего, нелепо и нереально само пожелание, чтобы «всё оставалось, как есть». В жизни всегда что-то меняется, иногда медленно, незаметно, а бывает, что и бурно, катастрофически. К тому же никакой «моллюск-счастливчик» от случайностей не застрахован. Справедливости ради надо отметить, что многие уходят в «скорлупу» психологических защит пережив душевную травму, связанную с крушением надежд, с гибелью мечты. Но такая защита пассивна. Она может лишь отвлечь от боли, но не устраняет её источников.

Подчёркивая, что отказ от несбывшейся мечты не избавляет от страдания, а лишь дробит его на тысячи мелких дешёвых «страданьишек», Ив. Ан. Ефремов предупреждал: «Там, где люди сказали себе: «Ничего нельзя сделать», − знайте, что Стрела поразит всё лучшее в их жизни» (выделено мною, Г.Т.) [3, с.318].

Гораздо худшей разновидностью людей-моллюсков выступают обскуранты, злорадно кивающие на подобные приведённым выше примеры мнимой тщеты человеческих усилий, и доказывающие, что начало всех бед в нарушении запрета на вкушение плодов от древа познания. Но и разнообразные эскаписты, наивно полагающие, что от неумолимых изменений действительности можно просто сбежать (в горы, в лес, на тропические острова, в церковь, в театр, в музыку, в виртуальную реальность компьютерных игр или наркотических грёз) тоже состоят близком духовном родстве с обскурантами. Тем и другим близки догматики, уповающие на простые решения сложнейших вопросов. Вероятно, именно они, эти одетые в броню примитивных представлений оптимисты-активисты, не способные к пониманию того, что выходит за рамки их окостенелых теорий и считающие себя вправе во всё вмешиваться, принесли человечеству наихудшие страдания. Характеризуя их деятельность, Ив. Ан. Ефремов писал: «некоторые нации на Земле верили, что политические программы, будучи применены в экономике тоталитарной властью, могут изменить ход истории без предварительной подготовки психологии людей. Не умея улучшить судьбу народов, догматики очень сильно влияли на судьбы отдельных личностей. Стрела Аримана разила без промаха, потому что необоснованные перемены нарушали исстари и дорогой ценой достигнутую устойчивость общества. Необходимого усреднения социальных явлений не получалось. Наоборот, усиливалось метание из одной крайности в другую, без научного анализа и регистрации счастья и благополучия людей» [3, с.303].

Говорят: «крайности сходятся». Ретроградов и фанатичных новаторов объединяют две главных особенности. Во первых, их деятельность приводит к росту людских страданий, и, во вторых, они оторваны от реальности, не способны понять всей многогранной сложности жизни.

По убеждению Ив. Ан. Ефремова, разнообразная деятельность, активность человека – это необходимая предпосылка преодоления «стрелы» и созидания счастья. Важно только, чтобы она не была слепа. «Где вы видели простую жизнь? Она проста лишь в сказках. − неустанно подчёркивал Иван Антонович, − Для мыслящего человека извечно единственным выходом было познание необходимости и победа над ней, разрушение инферно. Другой путь мог быть только через истребление мысли, избиение разумных до полного превращения человека в скота.  Выбор:  или вниз − в рабство, или вверх − в неустанный труд творчества и познания.<…>

Только знающие могут выбирать свои пути[6]» (выделено мною, Г.Т.) [3, с.188].

Не сложно понять, что рассматриваемый эмпирический закон Стрелы Аримана адресован, в первую очередь, именно новаторам, тем, кто, не желая пассивно покоряться обстоятельствам, хочет отдать свои силы преобразованию действительности. Многоопытный мыслитель-гуманист, чья жизнь прошла в неустанной битве с невежеством, ложью и косностью, как бы предупреждает своих будущих коллег об огромной ответственности и самой страшной опасности, связанных с выбранной ими дорогой: «Идея, провозглашающая добро имеет тенденцию по мере исполнения нести с собой всё больше плохого, становиться вредоносной (выделено мною, Г.Т.). <…> Закон Финнегана для социальных структур превращается в Стрелу Аримана с направленной тенденцией уничтожения малых чисел, то есть совершенства» и если «В природе она преодолевается отбором в огромной длительности времени, потому что природа справляется с ней, создавая в организмах многократно повторяющиеся охранительные приспособления и запасы прочности», то «Превращение закона Финнегана в Стрелу в человеческом обществе становится бедствием потому, что бьёт именно по высшим проявлениям человека, по всему стремящемуся к восхождению, по тем, кто двигает прогресс, − я подразумеваю подлинный прогресс, то есть подъём из инферно.

− Как же вы преодолеваете Стрелу?

− Тщательнейшим взвешиванием и продумыванием* наперёд каждого дела, охраной от слепой игры» [3, с.294-295].

Отталкиваясь от многочисленных высказываний И.А.Ефремова, мы можем обосновать следующие утверждения:

1) В ходе любых процессов изменения, где вероятность действия случайных факторов отбора не сведена к пренебрежимо малой величине, работает закон «великого диалектического усреднения» [3, с.9], согласно которому «низкие или повышенные структуры отбрасываются процессом» [3, с.294].

2) Человек, деятельность которого подвержена влиянию случайных факторов, психологически не может примириться с уничтожением дорогих ему «повышенных структур», поэтому для него действие закона усреднения представляется как «закон подлости», он же «закон Финнегана».

3) В ходе общественных процессов, которые также подвержены влиянию случайных причин, в роли «отбрасываемых процессом структур», выступают чаяния и надежды людей, результаты их вдохновенного творчества и тяжкого труда, а часто и сами люди. Цена глупых случайностей − человеческие страдания и смерть. «Закон Финнегана» (он же закон подлости) превращается в «Стрелу Аримана» − тенденцию всех процессов общества оборачиваться неудачей, ошибкой, разрушением.

Эта тенденция может проявляться в четырёх формах:

a) Прямое действие «стрелы».

1) Вечное несоответствие результатов целенаправленной человеческой деятельности предполагаемым целям, когда благие намерения на деле оборачиваются своей противоположностью (вследствие неспособности деятелей учитывать накопление отклонений, побочных эффектов, а также действие диалектических законов).

2) Множество случаев, когда выдающиеся способности личности вольно или невольно используются во вред людям, приносят горе и смерть (например, когда выдающийся химик корпит над оружием массового поражения, а человек, тонко чувствующий чужие души пользуется своими способностями к психологии для обмана доверчивых простаков).

3) «Закон преимущественного выживания вредоносных особей». В биосфере его механизм сравнительно ясен: стремясь уничтожить паразитов и вредителей, люди способствуют отбору наиболее адаптированных из них, закрепляя в числе их видовых признаков последствия соответствующих хромосомных мутаций (например, у крыс, тараканов и комаров).

В человеческих сообществах его действие особенно заметно в периоды войн и массовых бедствий. Носители лучших моральных качеств, таких как чувство долга, храбрость, самоотверженность, активность, первыми бросаются навстречу опасностям и трудностям и, соответственно, гибнут больше, чем отсиживающиеся в кустах трусы и приспособленцы.

b)     Обратное действие.

Закономерность, согласно которой отказ от благородной общественной деятельности или уход в собственную «скорлупу» не только не может уберечь от внезапных ударов судьбы по самому дорогому, что есть у эскаписта (чаще всего это любовь, семья, дети), но и в огромной мере способствует личным и семейным несчастьям.

Выводы достаточно тривиальны. Хочешь служить Добру − будь умным и ответственным, позаботься о том, чтобы влияющие на твою деятельность случайности были сведены к пренебрежимому минимуму, а уж если не смог, то не бойся признать ошибки, и спеши, как можно скорее спеши их исправить. Другими словами, необходимо всё время расширять и углублять свои познания; необходимо иметь максимально адекватные представления об изменяющейся действительности (и только наука может дать это). А ещё необходимо бесконечно совершенствовать навыки коллективизма: умение работать совместно с другими людьми, понимать их, чувствовать их горе и радости, заботиться о возможностях всемерного развития благородных способностей каждого члена общества, не пренебрегать никем. Ведь никакому гению не под силу овладеть всем объёмом экспоненциально развивающейся человеческой мысли, освоить в одиночку необходимый для подлинно научного поведения массив знаний. Ведь «не можем мы жить и быть свободными, пока существуют несчастные» (Ив. Ан. Ефремов) [3, с.255].

Народная мудрость гласит: «семь раз отмерь − один раз отрежь», и, самое главное, «ум − хорошо, а два − лучше». А с научно-методологической точки зрения уместен вывод о важности сочетания гуманистической нравственности (которую Иван Антонович считал краеугольным камнем науки будущего) с уверенным владением приёмами диалектического мышления. И только когда оба эти компонента станут главными детерминантами обыденного сознания масс, только тогда появится возможность для преодоления «стрелы» в историческом масштабе. Тогда и только тогда мы, человеческое общество, научимся в любой, даже космически сложной ситуации, находить оптимальную линию поведения, тонкий как лезвие бритвы верный путь над пропастями инферно.

Т. Гниловской. (беспартийный).

Колпино (Ленинградская область).

Апрель-май  2006 г.

Литература:

1. Выготский Л.С. Орудие и знак в развитии ребёнка. // В кн. Л.С.Выготский, «Собр. соч. в 6-ти томах». Т.6, «Научное наследство». М., 1984, с.50-90.
2. Драч Г.В. Сущность и основные функции культуры. // В кн. «Учебный курс по культурологии», Ростов-Н/Д.; издательство «Феникс», 1999, с. 44-60.
3. Ефремов И.А. Час Быка. // В кн. И.А.Ефремов, «Собр. соч.», т.2, Н-Новгород, «Нижполиграф», 1997, 480с.
4. Моисеев Н.Н. Человек и ноосфера. М., «Молодая гвардия», 1990. 351 с.
5. Чудинов П.К. Три времени Ивана Ефремова. // В кн. И.А.Ефремов, «Тень минувшего», М., «Наука», 1994, с.3-45.
6. П.А. Кропоткин. Взаимная помощь среди животных и людей как двигатель прогресса / Пер. с англ. В.П. Батуринского под ред. автора.М.: Голос труда, 1922. XIII, 342 с.