О писателе-фантасте И.А.Ефремове и не только Моему поколению в известном смысле повезло – мы стали свидетелями невероятного научно-технического взлёта, перемен во всех областях жизни, а самое главное - крупнейших исторических событий, затрагивающих судьбы всего, ставшего не таким уж большим Земного шара. Но масштабные исторические события не могут заслонить личной истории – встреч на жизненном пути, индивидуальной эмоциональной реакции на те или иные события, участником или пассивным зрителем которых довелось оказаться. Сложилось так, по причинам нам неведомым, что линия моей жизни пересеклась с некоторыми людьми, которых принято называть «знаковыми». Об одном таком пересечении я и хочу рассказать.
Свои заметки об Иване Антоновиче Ефремове и его Таис – Таисии Иосифовне я бы начал с воспоминания полувековой давности, которые до сего дня не утратили для меня своей яркости. 1957 год - журнал «Техника –Молодёжи» буквально взорвал советскую научную фантастику того времени и в ней началась новая эра – публикация «Туманности Андромеды»! Как мы ждали очередного номера! Нам, студентам, для которых была недоступна мировая НФ-литература, каждая страница журнала была прорывом в совершенно иной мир, «Туманность» буквально электризовала мышление, ломала стандарты всех мастей, взывала к творчеству – не думаю, что это было только моё ощущение интеллектуального праздника, выхода за пределы, причём не только научные. Ведь в ней ощущалась не просто свобода, а Свобода в новой исключительно светлой системе человеческих отношений, чего не хватало тогда, да и, собственно, не хватает в реальной истории всех времён... Это теперь, с высот многолетнего драматического опыта, можно понять, что «Туманность Андромеды» была грёзами о несбывающемся, о тающей мечте. Мне кажется, что влияние этой книги, да и всего творчества ИАЕ на вовлечение в науку молодёжи того времени достойно не раскрыто. В Интернете есть довольно много различных материалов, связанных с ИАЕ, но серьёзные работы мне не попадалось. Может быть, читателям повезло больше.
Но Судьба открыла для меня не только фантастику ИАЕ, но и вовлекла в орбиту окружения писателя. В этих моих рассказах неизбежно приходится привлекать попутные страницы жизни, другие имена и события.
Был у меня друг, увы! – я с грустью говорю «был» - Спартак Ахметов, выращивавший прекрасные кристаллы в Подмосковье, с которым мы, будучи оба любителями научной фантастики, а Спартак к тому же был её знатоком и активным книжником-собирателем, - решили попробовать свои силы на этом поприще. В чём-то наш творческий союз преуспел, пару больших рассказов были опубликованы в столичных сборниках, меньшие появились в сибирском журнале, но потом каждый пошёл своим путём. Однако речь не об этом. Спартак целенаправленно искал знакомства с И.А. и, будучи контактным человеком и интереснейшим собеседником, стал вхож в дом Ефремовых. Он же заочно познакомил И.А. и Т.И. со мной, что привело к планированию нашей встречи, но тысячи километров расстояния (Иркутск-Москва) отодвигали и отодвигали волнующий для меня момент встречи с любимым мной автором, о котором я уже довольно много знал как об учёном и человеке. И тут снова приходится говорить «увы!» - я прилетел в Москву в конце октября, менее чем через месяц после кончины И.А. – уснул он и не проснулся. В память о запланированной, но несостоявшейся встрече осталось мне знакомство с вдовой Таисией Иосифовной, знакомство, доставившее мне немало тёплых и трогательных минут во время каждого последующего приезда в Москву, да ещё трудно доставаемая в тех дефицитных во всём временах книга Ефремова «Лезвие бритвы» с дарственной надписью автора, драгоценный для меня подарок, жемчужина моей личной иерусалимской библиотеки. Далее были хлопоты по увековечиванию памяти И.А. - из пиетета И.А. перед греческой культурой Т.И. развеяла часть праха у берегов Греции, другая часть была захоронена в Комарово.
Лабрадоритовый неправильный многогранник на гранитной плите принял в титановой герметичной ампуле прах писателя, Лауреата Сталинской премии, профессора, учёного с мировым именем, создателя нового раздела палеонтологической науки – тафономии. В этом месте Комарово навсегда застыл молчаливый диалог двух выдающихся людей, два памятника почти рядом – Анны Андреевны Ахматовой и Ивана Антоновича Ефремова. Мне представляется, что гранитная полусфера, рассечённая пополам, как будто иллюстрация к последним страницам «Часа Быка», была бы более подобающая для памятника, и кажется, что этот вариант обсуждался, но по каким-то причинам не реализовался.
Вернёмся к реалиям того времени. Атмосфера в стране была достаточно мрачной, экономика ухудшалась и, естественно, что соответствующие органы «закручивали идеологические гайки», однако и у них случались проколы. Одним из них стал выход острейшего социально-направленного романа ИАЕ «Час быка». Кстати, «часом быка» в древних монгольских верованиях называется время власти злых духов и чёрного шаманства. Возможно, цензоров усыпило косоглазие главных отрицательных героев книги, вспомним, что в то время царила антикитайская истерия. Но власти быстро спохватились и роман, а следом и всё творчество ИАЕ оказались под запретом. Как рассказывали мне Т.И. и многолетний друг И.А. и помощница в экспедициях в Монгольских краях, Мария Фёдоровна Лукьянова, которую всегда именовали по-семейному, - не успели ещё провести кремацию тела, а в двухкомнатной кооперативной квартире на улице Губкина уже орудовала бригада КГБ. Снимали даже паркет, разобрали на части письменный стол – настоящий капитанский мостик писателя с множеством ящичков, стол, за которым были написаны «Лезвие бритвы», «Таис Афинская» и «Час быка», за которым обдумывался следующий роман под условным названием «Броненосец «Ретвизан»»... (Интересно, что в этой цусимской трагедии русского флота и народа нашёл нового ИАЕ? – Уже не дано узнать..) Что искали "искусствоведы в штатском"? - А вдруг найдётся рукопись ещё одного "идеологически опасного романа", или – что бы вы думали?! Трудно себе представить до какой степени невежества, что-ли, если не сказать сильнее, могли дойти органы, если офицер, руководивший обыском, вдруг сказал Т.И.: «А теперь садитесь и покажите, как Ефремов с помощью этой штуки связывался с ...летающими тарелками», показав на привезённую И.А. из Монгольской экспедиции большую пепельницу – дракона из бирюзы – изумительное произведение искусства. И это была не шутка, спрашивалось всерьёз!! Добавить к рассказу можно лишь то, что стукачи, возможно, их имена уже известны, распространяли слухи, что это-дескать давно был не Ефремов, а, естественно, капиталистический агент-подрывник социалистического строя, настоящего-то подменили в Монголии. Таковы были (?!) времена и нравы... (Вроде бы, в Интернете до сих пор мусируется вопрос о «подмене».) Но запрет даже на упоминание ИАЕ действовал не только в области НФ. Вот один из примеров. В эти же времена вышла популярная книжка о динозаврах Монголии без единого упоминания о первооткрывателе! Пришлось немало перебрать редакций печатных изданий, прежде чем единственная научная газета того времени «За Науку в Сибири» не согласилась опубликовать мою реплику по поводу этой вопиющей несправедливости. Впрочем, когда времена несколько изменились, весьма авторитетный палеонтолог Мартинсон переиздал свою книжицу, отдав должное ИАЕ. Страх сидел в людях глубоко!
Ученик, продолжатель дела и друг семьи Ефремовых – Пётр Константинович Чудинов уже в новом столетии, дополняя свою книгу об ИАЕ (Москва, 1987; с ней можно ознакомиться в Интернете) сведениями о тех событиях, писал, что запрет на упоминание писателя-фантаста распространялся и на его научные неоспоримые достижения - вычёркивались ссылки на его работы в докладах и публикациях (см. его предисловие к сборнику «Иван Антонович Ефремов. Переписка с учёными. Неизданные работы», Москва 1994). К светлой памяти этого человека добавлю, что он активно боролся против замалчивания ИАЕ, был организатором и участником ежегодных конференций памяти ИАЕ.
Поскольку я, к сожалению, не имел встреч с ИАЕ и поэтому прямых впечатлений – исходного материала для суждений о его личности как человека не было, могу лишь судить о нём на основании разговоров с ТИЕ, МФЛ, краткой встречи с сыном Ивана Антоновича от первого брака Аланом и вечерних посиделок в подмосковном Александрове (знаменитый 101-ый километр!) с моими дорогими друзьями Галиной и Спартаком Ахметовыми, много раз встречавшимися с Ефремовыми. ИА был отзывчивым и контактным человеком, отвечал на письма и по мере возможности выполнял разумные просьбы незнакомых людей. Он оказал влияние на становление многих личностей поколения не только своим творчеством, но и прямым контактом. Мне рассказывал ныне известный новосибирский писатель-фантаст Геннадий Прашкевич, что его линия жизни была буквально определена связью с ИА, начавшейся с его – молодого начинающего геолога, -письма к Мэтру. Мне представляется, что такой пример не единичен, я слышал о других людях и подобных историях, но, к сожалению, не знаю имён и деталей.
Мне кажется, что личность ИАЕ была настолько глубокой и многогранной, что полный портрет его, не канонизированный монумент с выпущенными марками, именными конвертами, клубами, сайтами и съездами – а реальный портрет многомерного человека ещё не создан. Я отмечу лишь несколько штрихов к такому будущему труду. У меня вызывало завидное удивление не просто разносторонняя эрудиция ИАЕ, а его осведомлённость в самых свежих научных новостях, и это в доинтернетовскую эпоху! Конечно, дом Ефремовых с его тёплой доброжелательной атмосферой (даже КГБ-шников «при исполнении» поили чаем) притягивал многих интересных людей – здесь побывали учёные, люди искусства, космонавты, не обходилось без писателей-фантастов, а сколько самых разных людей писало Ефремову! Он получал много книг, в том числе из-за рубежа, а хорошее знание английского языка позволяло быть в курсе мировой НФ-литературы. Следует учесть, что по состоянию здоровья ИА после спровоцированного выхода на пенсию почти не выходил из дому, но связь с библиотеками, несомненно была, и самая тесная. Тем не менее, все эти «вспомогательные» факторы не могут объяснить феноменальной эрудиции в самых разных областях, и не только в научных. По разбросанным в его текстам фрагментам и по некоторым мимоходным замечаниям я могу судить, что Ефремов был великолепно осведомлён во многих вопросах эзотерики, восточных философий и течений мысли. Он понимал реальность и эффективность, а порой и опасность (особенно для популярного и ныне дилетантского подхода!), многих познавательных систем, не укладывающихся в прокрустово ложе современной научной парадигмы. Конечно, хотелось бы знать, как складывалась его творческая мастерская, что способствовало возникновению идей, как формировались планы и готовился материал, как долго он работал над каждым произведением. Знаю, что, не надеясь на долгий срок жизни, он постарался вставить в «Лезвие бритвы» массу накопившихся идей, которые сами могли стать стержнем новых произведений. Благосклонность Судьбы и забота Т.И. продлили жизнь и творчество писателя, и после "Лезвия бритвы" появились другие произведения, и ещё осталась тетрадь с новыми неиспользованными заготовками и мыслями. Её судьба мне неизвестна...
Затрону коротко "еврейскую тему". В кругу моих упомянутых друзей намёка не могло быть даже на тень подобной проблемы применительно к ИАЕ – интернационализм и истинный гуманизм пронизывает всё творчество писателя и учёного. Поэтому крайне удивительно было для меня услышать в кругу ленинградских фантастов о якобы "несомненном антисемитизме" Ефремова. Мои доводы, факты продвижения НФ-писателей евреев, помощь им в публикациях, что было непросто в условиях тех лет, - успеха не возымели. Ныне я думаю, что такие слухи (как и пресловутая "подмена") специально распространялись небезызвестными органами.
Когда жизнь дарит встречи, пусть даже косвенные, с человеком такого уровня, хочется многое понять в его глубинной сущности – внутренние стремления и мотивы, высшие цели, источники вдохновения, т.е. то, что составляет истинный стержень личности. Вряд ли его не обуревали разные сомнения, ведь его чувствительность к общественной атмосфере сильно превышала средний порог. Внешняя монументальность облика этого большого во всех смыслах человека (Броненосец!) должна была скрывать вулкан чувств и эмоций, которые волей и натренированной самодисциплиной переплавлялись в оформленные мысли и строчки. Конечно, творчество писателя отвечает на некоторые вопросы, но его ещё надо проанализировать с подобных психоаналитических позиций!
Неудивительно, что, понимая и чувствуя тенденции развития науки, ИАЕ предсказал некоторые открытия, что особенно впечатляюще проявилось в его поэтических «дороманных» рассказах. С самым ярким свидетельством одного из них мне довелось столкнуться, что называется из первых рук. Как-то на встрече в Иркутском Академгородке один из первооткрывателей якутских алмазов лауреат Ленинской премии легендарный начальник геологических отрядов Г.Х. Файнштейн вспоминал непростую историю поисков, проводившихся в тайне (начало 50-х годов!), запомнившиеся эпизоды тех лет, встречи с различными людьми на тернистом и несомненно опасном пути к алмазоносным кимберлитовым трубкам. Отряд сопровождали охранники-солдаты, но и им было неведомо назначение работ, а палатка с электрогенератором, где проводили поиски алмазов в породах рентгенфлуоресцентным методом, была верхом секретности. Одним из путеводных направлений поисков были сообщения вездесущих осведомителей о наличии у кого-то из местного населения необычных кристаллов. Определённые основания для этого были, дело в том, что отдельные алмазы из россыпей находили в Сибири ещё с конца XIX века, население называло их "солнечным камнем". В одном из таких послевоенных донесений сообщалось о якутской семье, в доме которых видели как они «резали стекло каким-то камнем». Ф. пошёл проверять. Отлично срубленный дом не первой молодости, одиноко стоящий на речной косе, был без замка, он зашёл в чистую горницу, огляделся в поисках кого-нибудь, но хозяева отсутствовали, а на столе лежала в кожаном переплёте книга, вместо закладки внутри были очки. Автоматически Ф. раскрыл книгу …. Шопенгауэр на немецком языке. Зашла хозяйка, весьма пожилая женщина, разговорились. Новостью для Ф., да и для большинства слушателей в зале, был рассказ этой якутской княгини (!) о постоянной заботе дореволюционной верхушки Якутии о будущем своего народа. Князья выискивали способную молодёжь и посылали их учиться в университеты Москвы, Петербурга, а также за рубеж. Вот и она, молодой девушкой училась в Германии, потом вышла замуж за князя, владельца россыпи серебра на песчаной косе этой реки, построили здесь дом, чтобы быть поближе к производству, но грянула революция и жизнь полностью изменилась. Кстати, камень – причина визита, оказался просто кусочком кварца.
Вопросы к Ф. были разные, всех, а многие из сидящих в зале бывали в современной Якутии, задела история с княгиней, поэтому выясняли детали этой встречи. Я, хорошо помня давний рассказ И.А.Ефремова «Алмазная Труба», спросил Ф., знал ли кто-нибудь из геологического поискового отряда это предсказание учёного. И вот что я услышал в ответ. (Конечно, после этой встречи прошло много лет, но сам рассказ Ф. я в тот же год с ныне забытыми подробностями пересказал Т. И. Ефремовой, что, кстати, и послужило сближению и многолетним контактам с этим изумительным человеком, охранителем-другом, вдохновителем и первым чтецом произведений Ивана Антоновича.). Геологи народ интеллигентный и романтичный, экспедиции длились месяцами, бывали многодневные простои из-за непогоды и по другим причинам, поэтому обменивались на вынужденных стоянках книгами, которые каждый прихватывал из дому. И на первой же такой стоянке обнаружилось, что у каждого, Ф. повторил – «у всех!», оказалась книга рассказов ИАЕ с «Алмазной Трубой»! Известно, что история открытия якутских алмазов непроста и драматична, поиск кимберлитовых трубок проходил в атмосфере научного и личного соперничества, зачастую преступая все моральные, а возможно, и уголовные нормы. Но при всём при том символично, что на трудных геологических маршрутах одной из путеводных звёзд и моральным подспорьем был НФ рассказ ИАЕ!
Я хотел бы рассказать ещё об одном рассказе ИАЕ – «Олгой-Хорхой», описанный в котором гигантский червь, убивающий всё живое, якобы обитал в пустыне Гоби. Достоверные сведения об этом уникальном существе мне не попадались, но как-то промелькнуло, что якобы польская экспедиция в пустыне Австралии натолкнулась на нечто подобное. (К сожалению, доинтернетовский мой архив в жизненных катаклизмах не сохранился, а память не подсказывает, откуда я это вычитал. Поиск в Интернете принёс много упоминаний, но наиболее чёткая информация, но не об Австралии, попалась мне по адресу http://povodok.ru/literature/w_myster/wm2_2001/ ) Я расспрашивал геологов, работавших в Гоби, среди которых были энтузиасты, собиравшие по крупицам сведения об этом уникальном явлении, которое в той или иной форме, как мне представляется - реально. Использовав эти сведения, прибавив гипотезу о природе возможного явления, мы со Спартаком написали НФ-рассказ, посвятив его ИАЕ («Синяя смерть», ежегодник «На суше и на море», 1979г.), после которого получили любопытные благожелательные отзывы в печати и лично. Но вопрос о реальности и, тем более, об исследовании феномена, несмотря на прошедшие десятилетия, остаётся открытым. Как говорится, точка в этом деле не поставлена и хочется надеяться, что и это предсказание ИАЕ окажется сбывшимся!
Конечно, сейчас НФ развивается не в том направлении, которое ИАЕ считал свойственным фантастике, именуемой научной – заложенной Жюль Верном, Уэллсом и, в этом же ряду – А.Азимовым и самим ИАЕ. Социальные проблемы, перспективы Человеческой Цивилизации, проблемы перехода за научные горизонты – меньше волнуют массового читателя, чем поток "фэнтэзи" - старые сказки в новом обличье. Возможно даже, что наука серьёзно обогнала сегодня НФ, хотя, как мне представляется это временный процесс. А подтверждением этому служит продолжающийся интерес к ИАЕ и "его" направлению в НФ.
Послесловие
Эти заметки (без упоминания "еврейского вопроса") были подготовлены по просьбе редакторов одного готовящегося в России юбилейного издания, но вернулись обратно "из-за нежелания затрагивать политику". На дворе, вроде бы, не 70-е годы! Комментарии, как говорится, излишни.
Источник: http://berkovich-zametki.com/2007/Zametki/Nomer8/Lapides1.htm |