«Представьте себе волну выше всех других, мчавшуюся навстречу. На гребне этой колоссальной волны стояла девушка, загорелая до цвета красной бронзы... Она летела, невыразимо гордая в своем одиночестве посреди необъятного океана...» 
Если вы читали научно-фантастический роман Ивана Ефремова: «Туманность Андромеды», то должны узнать по этому описанию Чару Нанди.
Интересно, почему Иван Ефремов дал такое имя героине? И не связано ли это каким-то образом с речкой Чарой? Ведь известно, что в начале тридцатых годов И. А. Ефремов вместе с группой изыскателей путешествовал по Дальнему Востоку, на участке от Олекмы до Тынды, бывал и на речке Чаре – в зоне Байкало-Амурской магистрали…
Задача стояла одна: выбрать наимболее краткое и удобное направление для железнодорожного пути. В 1934 году отряд прошёл этот путь по реке Олёкме на карбасе «Аметист». Вот что рассказывает об этом походе Е. Трофименко, член комиссии по литературному наследию И. А. Ефремова:
«Отряд намеревался спуститься по Олекме до реки Хани, а по Хани вьючной дорогой добраться в район Верхней Чары. Но в устье Хани достать оленей не удалось. Тогда Ефремов решает пробиться к Чаре кружным путем по Олекме — Токко, для чего потребовалось преодолеть 170 дотоле никем не пройденных порожистых километров Олекмы. Началась зима, «Аметист» вмерз в лед, отряд пошел по наледям реки Токко в верховья Чары. Полуголодные, страдающие от холода Ефремов и его спутники прошли втрое больше задания, делая везде топографическую и геологическую съемку, обнаружили признаки меди, чарского угля, железной руды».
Эта трудная экспедиция, как писал коллектор Н. Новожилов, прошла в «дебрях белых пятен, черных дней». Иван Антонович трудностей не боялся, наоборот - радовался неизвестности, загадкам. А река Чара, ее берега, поросшие непроходимым лесом, чистая вода, сквозь которую видна галька, очаровала его на всю жизнь. Может быть, уже тогда он и решил назвать одну из героинь своего знаменитого романа именем дальневосточной реки…
Пытаясь найти новые сведения о путешествиях известного учёного и фантаста в районе будущего БАМа, рассказал как-то о найденных материалах известному нанайскому писателю Григорию Гибивичу Ходжеру.
- У меня есть письма Ивана Антоновича! - воскликнул он. - И, похоже, они должны вас заинтересовать…
И вот пожелтевшие от времени конверты у меня в руках. Волнуясь, вынимаю из них листочки с машинописным текстом.
«Когда-то давно я исследовал совершенно тогда не известное Амур-Амгуньское междуречье, и в 1931 году сделал первую геологическую съемку (и точную топографическую) озера Эворон, реки Лимури, р. Боктора и р. Эвур». И далее: «Отсюда Вам должно быть понятно, что меня заинтересовал Ваш роман «Озеро Эморон» (это, конечно, Эворон!) но я не смог его найти в книжных магазинах…»
Григорий Гибивич выслал Ивану Антоновичу свой роман «Эморон-озеро», и вскоре получил ещё одно письмо: «Буду читать обстоятельно и с наслаждением, так же еще и как бывший нанаец…»
Оказывается, лучшим проводником И. А. Ефремова по неизведанным местам был Григорий Самар. «Ему я многим обязан, - писал великий фантаст, - даже собственной шкурой, т. к. нас преследовали беды с Лимурийского маршрута, из которого мы выходили с ним вдвоем пешком по Боктору, в октябре (1931 года — Н. С.), без крошки еды, семь суток… Когда-нибудь, если позволит оставшееся время и плохое здоровье, я напишу об этом, а если и не удастся, то Григорий Самар навсегда останется дорогим мне, жаль, что не моим читателям...»
В письме, отправленном из Москвы 24 октября 1969 года, Иван Антонович описывает один из своих маршрутов: «В 1931 году я поднимался вверх по р. Хорпи на оморочках (мои горинско-эворонские улимагды были слишком тяжелы), но река оказалась страшно извилистой, а местность кругом не слишком интересной для геолога — сплошная ровная болотистая котловина. Поэтому я, пройдя километров двадцать за урочище Гиляхальжиктани, спустился назад на Горин, а, затем зашел с севера, с Эвура на его приток - Хорпичекан, а оттуда - в вершину р. Хорпи, где нашлись интересные геологические штуки».
В этих маршрутах Иван Антонович, надо полагать, хорошо узнал обычаи приамурских народов, слышал их песни и рассказы, познакомился с самобытной культурой. Наверное, он удивлялся искусству мастеров, умеющих из ствола дерева выдалбливать лодки-улимагды, строить легкие oмoрочки. И как много он воспринял от своего проводника, коли назвал себя «бывшим нанайцем»!
- Не приходилось вам встречаться с Григорием Самаром? - спрашиваю Григория Гибивича.
- Конечно, я заинтересовался судьбой этого человека, - отвечает писатель. - Искал людей, знавших его. Старейший житель села Кондона Ннкифор Дмитриевич Дзяпи рассказал о нем немного: хороший был человек, воевал на фронте, вернулся с войны, восстанавливал колхоз, погиб случайно на охоте. Жаль, что не застал его в живых и не написал о нем. Ведь интереснейший был человек! Кстати, он доводится родным дядей известному нанайскому художнику Александру Гейкеру...
Книги Ивана Антоновича Ефремова были среди любимых у строителей Байкало-Амурской магистрали. Может быть, именно поэтому молодежь БАМа, учитывая исключительную важность его деятельности как первопроходца трасты, предложила одну из станций назвать именем писателя. Межведомственная комиссия по географическим названиям такое решение утвердила.
В Тынде есть бамовский музей. Среди многих экспонатов выделяется один — унты из лосиной кожи. Такие шьют женщины в селах Нижнего Амура. Они крепки и прочны, самая трудная дорога путешественнику в них не страшна. Эти унты носил «бывший нанаец» Иван Антонович Ефремов.