Известно, что советская идеология отнюдь не исчерпывалась марксизмом (марксизмом-ленинизмом). Что к историческому материализму советское общество явно и неявно, с большей или меньшей органичностью прирастило свои мечты, идеалы, представления о должном и благом. Любая идеология должна заключать в себя длинную волю – стратегическую перспективу на века, а то и тысячелетия вперед.
Советская культура была пронизана восторгом перед научно-техническим прогрессом. Этот восторг начинался уже с изумления перед тракторами и комбайнами, танками и авиацией – и переходил в общенародную веру в космонавтику.
Мечта о космосе, воображение космической дали, культ научной фантастики, сеть планетариев по всей стране – выдают тайну того, что я назвал бы «советским лунатизмом». Выдают советское «сокровенное». Будто бы помимо обыденных советских дел (среди которых было и участие в делах великих), советский человек успевал проживать какую-то загадочную жизнь в иных пространственно-временных координатах.
На самом деле космическая «бездна» традиционно пугает, сдавливает человека своей бесконечной темной глубиной. Вот Ломоносов:
Открылась бездна звезд полна;
Звездам числа нет, бездне дна.
Песчинка как в морских волнах,
Как мала искра в вечном льде,
Как в сильном вихре тонкой прах,
В свирепом, как перо, огне,
Так я, в сей бездне углублен,
Теряюсь, мысльми утомлен!
А вот Тютчев:
Но меркнет день — настала ночь;
Пришла, и с мира рокового
Ткань благодатную покрова
Сорвав, отбрасывает прочь…
И бездна нам обнажена
С своими страхами и мглами,
И нет преград меж ей и нами —
Вот отчего нам ночь страшна!
Почувствуйте, какой эпохальный сдвиг произошел в нашем сознании к 60-м годам 20 века. «Бездна» перестает быть «страшна». Мы ментально обживаем её, роднимся с нею.
Историю СССР можно рассматривать как историю покорения Космоса – покорения не только технического, но и духовного – создания машин и социальных структур, выводящих человека за пределы земли. Разумеется, заложен этот путь был русскими космистами, начиная с Николая Фёдорова, понявшего, что космос должен стать домом человечества. Константин Циолковский не только решил ряд теоретических и технологических проблем, лежащих на пути в космос, он сосредоточенно рассуждал о Вселенной – и понял, что это мир благодати, что, по всему судя, космос дружествен к человеку.
«Родительское Всероссийское Сопротивление» в Перми загорелось идеей передать этот пафос покорения Космоса, восторг перед далью, воображение бесконечности – современным школьникам. Ведь их представления о космосе формируются не книгами Кира Булычева, а голливудским кинематографом и телесериалами об инопланетных вторжениях. Было ясно, что рассказать о нашем, советском покорении Космоса за один урок невозможно, ведь покорение это происходило во многих областях: познания, технического развития, социального конструирования, воображения. В итоге мы разработали цикл из 4 уроков – междисциплинарный курс, в котором рассказывали о философии, социуме, технологиях, астрофизике, литературе, кинематографе, биографиях людей, причастных покорению Космоса… Этот спецкурс мы провели в трех школах – и глубочайшим образом вовлеклись в эту бесконечную тему.
https://www.youtube.com/watch?v=a3eYJCD_khY&feature=youtu.be
В этой теме меня потрясает срастание физики и лирики, техничности и духовности. Стало очевидно, что космический проект – это суперпроект, сшивающий советское общество нитями безграничных устремлений. Безграничных, ибо человек мечтает не просто о космосе, а о дальнем космосе.
Конкуренция между СССР и США велась не только в области технологий, но и в области образов. В СССР не могло быть, скажем, таких фильмов, как «Чужой» (для меня архетипический американский фильм о космосе). В массовом американском кинематографе утверждается образ космоса как обиталища Чужого. Космическая эстетика начинает тяготеть к доминанте ужаса (лучший образчик последнего времени – фильм «Гравитация», героиня которого на протяжении всей картины спасается от космоса).
Я не люблю романы Ивана Ефремова, но соль его эстетики я понял. Это величественное эстетическое здание призвано охватить невообразимый пространственно-временной континуум. Связи между событиями в его романах – это связи световых лет. Эта грандиозная картина пробуждающего Разума в огромной Вселенной не может не вдохновлять. Наивный в области «космологии», Кир Булычев населяет свою Вселенную бесконечно многообразными природными явлениями. Он обожает воображать невиданных зверей, необычные ландшафты, экстравагантные растения. И для Ефремова, и для Булычева Космос – это встреча с бесконечностью. А значит, с самим собой. «Перевал» Булычева одно из лучших произведений для юношества, раскрывающих тайну человека.
Заметьте, какие разные «общества» покоряют космос в искусстве советском и американском. Советский космический социум, пожалуй, скучноват, однородно справедлив, населен морально и физически развитыми индивидами. По преимуществу, конечно. Это космический коммунизм. Американский космосоциум раздираем гражданскими войнами, полон мародеров, пиратов, безжалостных межгалактических корпораций и т.д.
Андрей Тарковский в своем «Солярисе» обнаруживает родство человека и Океана далекой чужой планеты. Фантом Хари, порожденный Океаном, это, конечно, Душа.
Традиции «космического воображения» продолжают «космонавт-художник» Алексей Леонов и «художник-космонавт» Андрей Соколов. Их, на первый взгляд, простые произведения раскрывают смысл тёмного советского авангарда. Мы понимаем, что в конструктивистских и супрематических видениях было предчувствие космоса.
Когда исследуешь эту историю: от Ломоносова – к Фёдорову, от Фёдорова – к Королёву, от Королёва – к Леонову, — понимаешь, что вопрос «Зачем нам космос?» не имеет смысла. Есть сотня практических смыслов на этом пути. Но главный смысл – Космос есть судьба Человека.
Илья Роготнев, РВС.
