Простота талантливого произведения — всегда только кажущаяся. Подлинный талант не делает ставку на приём, на лихую фразу. Всё это он отдаёт на откуп собрату-ремесленнику, который и потешает невзыскательную публику фокусами и трюками. Истинный простор — в простоте. Но простота дикаря очевидно разнится с простотой профессора на пикнике, хотя оба разрывают лепёшку руками.
Стоит заметить, что глубина мысли вообще редко совпадает со стилистическими изысками, с тем, что является в чистом виде беллетристикой. Вероятнее, она связана с искусством назвать каждую вещь надлежащим именем. А уже это относится к подлинной пытливости, жизненному опыту, трезвому взгляду на вещи, учёности, которая касается вещей не придуманных, а настоящих, из которых состоит сама жизнь. Быть может, поэтому книги людей рисковых, наделённых практической жилкой, авантюрно-расчётливых — путешественников всех профессий — читать так захватывающе-интересно. В этих книгах, в самых простых словах они описывают настоящее. А именно оно — бытие — и воздействует на наше сознание, как бы ни хотелось кому-нибудь обратного. И хорошо, что есть люди, которые не отрицают очевидное, а умеют посмотреть на него пристально, сделать выводы и использовать его на благо. Именно так, спустя ровно 40 лет после смерти, выглядит фигура писателя Ивана Ефремова. Он посмотрел на жизнь через призму своих опыта и знаний и описал её с позиции заинтересованного лица. И опять нестыковка. Говорят, что литература — это голая эстетика и ничему она, кроме наслаждения служить не должна. Литература, созданная Ефремовым — литература знания и действия, и служит она познанию мира и человека, изучению мира и человека, изменению и улучшению человека в мире. Разве есть ещё хоть одна тема, которая была бы актуальнее названной, независимо от жанра, вида, рода, формы и содержания произведения хоть литературы, хоть любого другого произведения искусства?!
Говорить об исследованиях вообще не приходится. Ведь если исследование проведено, то актуальность изыщется непременно! Любой литературовед без труда сформулирует актуальность своей работы, даже если актуальностью там и не пахнет. Писатель, о котором я завожу разговор, не нуждается в представлении, а его творчество — в доказательствах актуальности. И дело не в количестве действующих форумов, сайтов или конкурсов, посвящённых его творчеству, и уж, тем более, не в количестве диссертационных и прочих исследований. Актуальность — внутри его произведений. Рассказы, повести и романы Ивана Ефремова выглядел самобытными и необычными не только в фантастике ХХ века. Они являются таковыми по сей день.
Иван Ефремов пришёл в литературу состоявшейся личностью и известным учёным — доктором биологических наук и профессором палеонтологии. Всё его творчество балансирует на грани художественного и научного миропониманий. Разграничить в Ефремове учёного и писателя возможно, но не целесообразно, поскольку именно сумма этих двух сторон его личности и определяет специфику творчества. В литературу он пришёл из палеонтологии, науки, находящейся на границе двух смежных наук, пользующихся различными методами исследования. Геология имеет дело с неживой материей, биология изучает жизнь. И в литературе Ефремов также предпочитает различные границы и явления, с ними связанные. Это тонкая грань между вымыслом и реальностью, научностью и художественностью — творчество на «лезвии бритвы».
Если астрофизика или астрономия почти наверняка должны увести человека в область фантазий о далёких мирах, то палеонтология привела Ефремова к путешествиям не только в далёкие миры, но и в далёкие времена. И эта ещё одна специфическая черта состоит в том, что кажущаяся излишняя увлечённость прошлым и будущим на самом деле направлена на понимание настоящего. В ХХ веке, в эпоху литературоцентричности, фантастика оценивалась с позиций того, насколько точно воплощались в жизнь научные прогнозы, сделанные фантастами в художественных текстах. Эта во многом посторонняя для литературы идея сосредотачиваться на буквальных совпадениях вымысла и реальности зачастую определяла отношение критика, а вслед за ним и читателя, к фантастическому тексту. Сегодня мы знаем, что девяносто процентов научных прогнозов, сделанных Иваном Ефремовым, реализовались ещё в середине прошлого века. При этом, если вчитаться, начинаешь невольно ловить себя на мысли, что современность и даже злободневность его произведений за последние полвека не претерпели каких-то изменений.
Научное прогнозирование, будучи, в целом, одной из основных черт фантастического текста, в концентрированном виде имеется только в первых рассказах И. Ефремова. Возможно, первоначально он использовал художественность для того, чтобы делать такие допущения, которые наука того времени не принимала за неимением весомых и авторитетных доказательств. Затем он увлёкся и уже безо всякой оглядки на научную бюрократию стал создавать художественные произведения, в которых отражалось его подлинное мировоззрение. В определённом смысле он наукообразил литературу и охудоживал науку. Он представлял научные идеи широкой читательской аудитории в виде художественных образов. Но было бы ошибочно говорить, что научное прогнозирование содержится лишь в раннем творчестве: поздние футурологические романы «Туманность Андромеды» и «Час Быка» также содержат в себе ряд предсказаний (если не сказать больше — в этом состоит их назначение), но эти прогнозы уводят нас далеко от науки — в область «человековедения». Так, несмотря на перегруженность «Туманности Андромеды» научными терминами и техническими подробностями в фокусе авторского интереса человеческая личность. Интересно, что в произведениях Ивана Ефремова нет даже намёка на один из самых распространённых в середине ХХ века мотивов фантастической литературы — мотив робота. Секрет живучести произведений Ефремова в том, что автор видел будущее не в технологиях и не в материальных вещах, а в результате развития человека и человеческого общества. При этом он не выдумывал будущее. Он прогнозировал его, зная законы развития живой и неживой материи, духовной и материальной культуры.
Ефремов-писатель начинал как автор научно-фантастических рассказов, постепенно переходя к созданию футурологических текстов. Различие между ними состоит в том, что научно-фантастическое произведение всегда или почти всегда содержит в себе элемент открытия, удивления, озарения, в то время как в футурологических текстах всё фантастическое воспринимается как данность. Эту особенность развития творчества Ефремова по всей видимости связана с тем, что в первом периоде творчества Ефремов ещё только намечает основные направления, в позднем же — проговаривает их, переходя от понятий к их субъективному восприятию, данному в художественной форме.
Будучи эволюционистом в науке, Ефремов не только прошёл эволюцию творчества, но и положил принципы эволюционизма в основу своих художественных текстов. Ранние рассказы в сжатом виде содержат значительную часть тем и идей позднего творчества, главная из которых — это совершенство как результат эволюции, чего бы это ни касалось: развития материи или развития духа. Одна из особенностей эволюции творчества Ефремова состоит в том, что первые тексты являются как бы генетический базой для более позднего — романного творчества.
Ефремов-учёный, по сути, всю жизнь занимался расшифровкой геологической летописи земли. Говоря его же словами, он рассматривал нашу планету как «гигантскую лабораторию эволюции жизни на пути её самоусовершенствования». Ключевые моменты научного мировоззрения воплотились в его художественном творчестве: в литературе одной из главных тем для Ефремова, так же, как и в науке, становится тема эволюции и совершенства как вершины этой эволюции. Правда, из области животного мира интересы Ефремова перемещаются в область материальной и духовной культуры.
С одной стороны, большинство рассказов Ефремова — это научно-популярные истории, в которых объединяется условно реальная история и некая гностическая загадка, с другой — «необыкновенные» истории, решение художественных и познавательных задач в которых ещё вовсе не подчинено какому-то единому избранному направлению. Писатель мечется между имеющимися у него научными знаниям, загадками мироздания, интересными и захватывающими историями, и преобладает в данном случае его желание свести воедино все эти направления. Словом, создать устойчивые законы, которым был бы подчинен его художественный взгляд на мир сквозь призму науки, искусства и жизненного опыта. К решению этого вопроса он приходит гораздо позднее, но роль первых рассказов сложно переоценить, так как это, с одной стороны, подлинная художественная лаборатория начинающего писателя, а с другой — желание приспособить науку, знаниями которой владеет автор, и жизненный опыт к развитию своей индивидуальной способности в идеальном случае предвидеть будущее, а в художественном смысле — формировать его и, во всяком случае, на основе строгих законов предвосхищать в своих произведениях.
По прошествии сорока лет после смерти автора и более семидесяти лет после написания большей части его рассказов, можно определённо утверждать, что этот необычный научно-художественный опыт оказался не только своевременно-успешным, но и весьма плодотворным. Почти всякий маститый фантаст последнего полувека назовёт себя «учеником» Ефремова, а человечество трудно, но упрямо движется по пути гуманизации Земли и Вселенной, о чём Иван Антонович говорил за несколько месяцев до запуска первого космического спутника.
Источник: http://www.krupaspb.ru/piterbook/fantkritik_rec.html?nn=260 |
