2.6. Критериальная система

Рассмотрим теперь главный вопрос, который важен как для физиков, так и для философов, занимающихся проблемами естествознания. Критериальные принципы условно можно разделить на три группы.

Первая группа. Мировоззренческие принципы.

Вторая группа. Методологические принципы.

Третья группа. Эвристические принципы.

К эвристическим принципам можно отнести «принцип простоты» теории и «принцип красоты» теории. Уже по самому названию принципов видно, что эти принципы, хотя и могут играть важную роль в выборе и оценке гипотезы, не являются, строго говоря, критериальными. Они субъективны и выполняют вспомогательные функции.

Тем не менее, просматривается их связь с принципом, именуемым «бритвой Оккама». Суть его в том, что понятия, не сводимые к интуитивному знанию и не поддающиеся проверке в опыте, должны удаляться из науки: «сущности не следует умножать без необходимости». Иными словами, необходимо обходиться минимальным количеством независимых предположений. Теперь мы рассмотрим наиболее важные принципы первой и второй групп, не касаясь их классификации.

Принцип объективности. Любая научная теория, являясь объективным отражением реальности, не должна зависеть от психических, физиологических и других особенностей познающего субъекта. Все явления протекают в силу объективных закономерностей независимо от воли, желания или прихоти исследователя. Отсюда вытекает важный для физики подпринцип: взаимодействие материальных объектов не зависит от выбора наблюдателем системы отсчета.

Принцип конкретности истины («истина всегда конкретна»). Этот методологический принцип был рассмотрен в Части 1. Он утверждает, что любая естественнонаучная теория является ограниченной, образно говоря, «в пространстве и во времени».

Во-первых, любая научная теория всегда имеет границы своей применимости. За пределами этих границ она вместо объективных предсказаний дает ошибочные, ложные, т.е. вводит в заблуждение.

Во вторых, любая естественнонаучная теория всегда ограничена во времени. Она, как ступенька познания, сменяет предшествующую теорию, сохраняя из нее все самое ценное, и пополняет наши знания. По мере дальнейшего накопления знаний происходит качественный скачок и другая, еще более совершенная теория, придет ей на смену. Иногда при смене теорий старая теория может отбрасываться как заблуждение (теория флогистона, теория Птолемея, теория теплорода и другие).

Принцип устойчивости философских категорий. Пожалуй, наибольшее количество гносеологических ошибок возникает из-за непонимания содержания философских категорий, их взаимной связи, а также из-за неумения установить правильную взаимную связь между философскими и частно-научными категориями (физическими терминами).

Частно-научная категория должна отражать определенные характеристики материального мира. Она может характеризовать либо вид материи или материальный объект, либо их свойства, либо определенные физические закономерности, либо явления и т.д. При этом важно иметь в виду, что философские категории самостоятельны и не обладают свойством «взаимопревращений». Например, свойство материального объекта не может превратиться в некий самостоятельный материальный объект, а объект, в свою очередь, не может «превратиться» в свойство; явление не может стать сущностью, а сущность стать явлением при анализе конкретного фрагмента теории и т.д. Эта устойчивость (непревращаемость) философских категорий, входящих в частно-научные, и составляет суть критериального принципа методологического характера.

Обоснование этого принципа и примеры гносеологических ошибок приведены в Первой части. Заметим, что, когда мы переходим от фундаментальных теорий к теоретико-прикладным дисциплинам, частно-научные категории утрачивают во многом свое философское содержание и превращаются в обычные физические или технические термины. Они обретают вполне реальную, «осязаемую» основу или содержание. Работая в прикладных областях, ученый не задумывается над их философской основой и воспринимает термины как объективную реальность.

Принцип связи теории и эксперимента. Этот общенаучный принцип всегда отрывают от философии и считают его сугубо научным. Подобное явление происходит по той простой причине, что само целевое назначение научной теории – дать правильное описание и объяснение явлениям, существующим в области применимости теории. Игнорирование этого принципа уже давно бы превратило науку в Средневековую схоластику. В этом смысле критериальный принцип соответствия предсказаний теории и результатов эксперимента совершенно равноправен по отношению к другим критериальным принципам.

Следует заметить, что у этого принципа есть своя особенность, которая отличает его от других. Эксперимент есть не только оселок для проверки теории. Только он доставляет нам новую информацию эмпирического содержания, относящуюся к данной предметной области. К физическому эксперименту предъявляются такие требования как воспроизводимость и повторяемость. Это хорошо известные требования.

Принцип логической непротиворечивости. Отношение к формальной логике у нас в стране не было однозначным. В тридцатые годы формальная логика как предмет отвергалась у нас многими философами, а ее роль отводилась диалектической логике. В 60-е годы известный советский философ П.В. Копнин высказывал точку зрения, что формальная логика не может включаться в область научного познания, поскольку она потеряла свое значение как основа философского метода, а ее законы не могут служить универсальным методом познания явлений. По этой причине она не является составной частью марксистско-ленинского мировоззрения. Были философы и с другими мнениями, считавшие, что формальная логика в «снятом» виде входит в диалектическую логику.

Причиной негативного отношения к формальной логике служила ленинская мысль о совпадении логики, диалектики и теории познания в диалектической логике. Мы считаем, что мысль о совпадении есть мысль о единстве и неразрывной связи формы, метода и содержания теории познания. Содержание (теория познания), метод познания (диалектика) и форма изложения (логика) взаимосвязаны и представляют единую систему. Диалектика и логика не являются взаимно подчиненными дисциплинами и не могут подменять друг друга. Что касается диалектической логики, то не следует считать, что теория познания есть ее часть. Напротив, она есть часть теории познания.

Формальная логика выступает в разных качествах:

1) как самостоятельная область знания;

2) как метод (исторический + логический);

3) как критерий (логическая непротиворечивость знания) и др.

Как мы видим, своеобразие логики в том, что она имеет не только стандартную научную структуру, но, в отличие от других дисциплин, обладает своей внутренней критериальной системой. Без нее логика, как самостоятельная дисциплина, не могла состояться, а без нее не смогли бы состояться другие науки. Именно логике обязаны своим появлением астрономия, философия, математика. Логика в ее прикладной форме неустранима из любой объективной научной теории точно так же, как неустраним принцип причинности, с которым она связана.

Все это позволяет рассматривать принцип логической непротиворечивости (как отражение принципа материального единства мира, взаимной связи и обусловленности его явлений) как основополагающий критериальный принцип. В отличие от марксистско-ленинских философов позитивисты очень хорошо понимали значение этого принципа и всегда имели его на вооружении. В качестве примера нарушения этого принципа хотелось бы обратить внимание на тот факт, что основные «парадоксы» Специальной теории относительности есть по существу обычные логические противоречия [1], [2].

Принцип причинности. Как и принцип логической непротиворечивости, принцип причинности является следствием принципа взаимной связи и взаимной обусловленности явлений материального мира. Исследования, проведенные в [8], показали, что в настоящее время существуют две модели причинности: эволюционная и диалектическая.

Схема диалектической модели причинности изображена на рис. 7.

Универсальной причиной в этой модели выступает взаимодействие. Следствием взаимодействия является изменение состояний взаимодействующих объектов. Изменение состояния любого из взаимодействующих объектов представляет собой частное следствие.

Диалектическая модель получила свое название от своего подобия диалектическому закону единства и борьбы противоположностей. Это действительно имеет место, если мы примем, что:

а) «борьба противоположностей» есть взаимодействие;

б) «развитие» есть изменение состояний взаимодействующих объектов;

в) «противоположности» есть взаимоисключающие тенденции объектов;

г) «единство» есть взаимная связь объектов.

Рис. 7.

Эта модель обладает следующими свойствами [8]. Она объективна, универсальна, непротиворечива и однозначна. Диалектическая модель не предписывает естествознанию со стороны философии каких-либо догм, ограничивающих характер взаимодействия: дальнодействие или близкодействие; с конечной или же бесконечной скоростью распространения взаимодействий и т.д.

Из последовательности взаимодействий складываются простейшие причинно-следственные цепочки.

Подобные простейшие цепочки несложно анализировать, используя диалектическую модель причинности. Однако в более сложных случаях использование этой модели затруднительно. Причина в том, что в сложных причинно-следственных сетях причинные цепочки многократно ветвятся и пересекаются. Такое положение имеет место в сложных системах (кибернетические, биологические и другие). Помимо этого, нас часто интересует не вся «история» процесса, а начальное воздействие и конечная реакция на это воздействие. В таких случаях детализация и анализ всех внутренних процессов оказывается громоздким, технически трудоемким, избыточным. Здесь не только удобно, но и необходимо использовать эволюционную модель причинности. В эволюционной модели основное внимание уделяется не взаимодействию (таких взаимодействий в сложной системе может быть сколь угодно много), а последовательности событий или явлений, обусловленных друг другом. Поэтому содержание понятий «причина» и «следствие» радикально меняется. Причиной становится явление, начинающее причинную сеть, а явление, замыкающее причинную сеть, называется следствием.

После краткого описания двух моделей можно добавить следующее. Для физики, которая имеет дело главным образом с взаимодействиями, должна широко использоваться диалектическая модель причинности. Использование эволюционной модели для анализа взаимодействий неизбежно приводит к гносеологическим ошибкам и противоречиям. Видимо, по этой причине не редки негативные высказывания (по преимуществу позитивистов) в адрес причинности и требования индетерминистского описания взамен причинного. Однако принцип причинности был и останется одним из важнейших критериальных принципов материалистической теории познания объективной истины.

Принцип соответствия. Этот принцип является реализацией принципа конкретности истины. Принцип соответствия достаточно широко дискутировался в советской философской литературе. Н. Бор, который ввел этот принцип, дал ему довольно расплывчатую формулировку. Если на смену старой объективной теории приходит новая, более общая объективная теория, то старая не устраняется как нечто ложное, а сохраняется как частный случай. В советской философии она имеет следующее содержание

Математический аппарат (фундаментальные уравнения) новой теории, содержащей некоторый характеристический параметр, значения которого различны для этих теорий, при надлежащем выборе параметра асимптотически переходит в математический аппарат старой теории.

Предлагаемая «математизация» критериального принципа, т.е. установление соответствия, имеющего в виду только связь математического формализма одной теории с математическим формализмом другой, упускает несколько важных моментов, сопутствующих взаимной связи между теориями. Например, как установлено в [13] и [14] в электродинамике нарушается принцип единственности решения. Решение зависит от выбора калибровки. Здесь предельный переход мы можем использовать не всегда.

Мы не отрицаем, что «математические аппараты» двух теорий должны иметь взаимную и однозначную связь. Это очевидно. Однако физика это не абстрактные математические уравнения. В любой физической теории имеется концептуальное содержание физической модели и концептуальная связь между частно-научными категориями. Именно эта связь позволяет научной теории выполнять две таких важных функции как описание и объяснение.

К этому можно добавить, что редко мы имеем дело с двумя (новой и старой) объективными теориями. Как правило, в старой теории могут присутствовать некоторые представления, противоречащие новой теории. Помимо этого, и новая теория может иметь сомнительные фрагменты, которые могут оказаться заблуждениями. Когда новая теория начинает использоваться наряду со старой, обе теории проходят стадию «притирки» друг к другу. Между ними должно установиться определенное соответствие. Пункты, где это соответствие должно соблюдаться, следующие.

Если, хотя бы один пункт не выполняется, мы имеем дело с нарушением объективности в одной их двух теорий и т.д.

Принцип сводимости смежных теорий. Он устанавливает соответствие между двумя различными теориями, которые описывают (пересекаются) общую предметную область, например, термодинамика и микромеханика. Здесь прослеживается некоторая аналогия с принципом соответствия. При сравнении двух теорий в общей области должны выполняться следующие условия.

Однако если в принципе соответствия устанавливается определенный «изоморфизм» (взаимно однозначное соответствие) между теориями, то принцип сводимости устанавливает «голоморфизм» (соответствие без однозначности).

Принцип неуничтожимости материи и форм ее движения. Этот принцип находит свое прямое подтверждение в законах сохранения. Там, где эти законы нарушаются, следует искать либо ошибку, либо новые, более общие формулировки законов сохранения, новые переходы одних форм движения в другие от одних материальных объектов к другим.

Принцип дополнительности. Н. Бор выдвинул этот принцип, в надежде «устранить» противоречия между классическими и квантовыми теориями. По его мнению, взаимоисключающие понятия должны рассматриваться как взаимодополняющие друг друга. Однако такой подход противоречит принципу логической непротиворечивости и должен быть исключен из системы критериев. Покажем, как интерпретируется этот принцип некоторыми философами [15]:

«Дополнительность пространственно-временного и причинного способа описания микродвижения В.П. Бранский отличает от корпускулярно-волнового дуализма, но также отказывает в полной диалектичности. Считая мир «негеоцентрическим», обладающим иной, (вещной!) онтологической природой, нежели «геоцентрический» мир, служащий базисом человеческого познания, он показывает, что при взаимодействии негеоцентрического объема познания с геоцентрическим базисом возникает своеобразный «дисперсионный эффект». В результате этого эффекта цельный в онтологическом отношении негеоцентрический мир выглядит с позиции геоцентрического базиса «расколотым» на онтологически неоднородные компоненты, подобно тому, как белый свет, падая на призму, разлагается на монохроматические составляющие. На основе «дисперсионного эффекта» далее возникает специфический «поляризационный эффект», который заключается в иллюзии, будто в «мире иной онтологической природы» атрибуты материи исключают друг друга»... Концепцию дополнительности В.П. Бранский рассматривает как частное выражение подобного «поляризационного эффекта», который по своей природе несомненно является диалектическим, но в «отрицательном» (субъективном) смысле. Итоговый вывод его, таким образом, весьма неоднозначен – дополнительность не имеет отношения к объективной (объектной) диалектике, всецело обуславливаясь неадекватностью геоцентрических макропонятий в их применении к негеоцентрическому, определенному «в себе» микромиру, рассматриваемому чисто объектно».

Уф! Ваше сознание не «раскалывается» от «дисперсионно-поляризационной» схоластики? Мы специально привели пересказ исследования Бранского в изложении другого профессора философии И.С. Алексеева, которого (в отличие от нас) трудно заподозрить в предвзятом отношении. Он считает анализ Бранского «тонким» и «глубоким».

Помимо основных критериальных принципов существуют подпринципы, вытекающие из этих принципов. Они имеют более конкретное содержание, но более узкую область применения. Здесь у нас нет возможности изложить их содержание.

2.7. Догматизм и его корни

Кризис физики на рубеже 19...20 веков не был случайным явлением. Ленин в книге «Материализм и эмпириокритицизм» сделал попытку отстоять материалистические позиции в естествознании. Причиной кризиса он назвал незнание физиками диалектики. На наш взгляд, книга преследовала и вторую, быть может, более важную для него цель. Защищая материализм, он стремился защитить и избавить от критики экономическую теорию Маркса. Работа Ленина не принесла желаемого результата. Кризис в физике не был преодолен. Он продолжается и сейчас. Например, обсуждение парадоксов теории относительности и критика ее основ постоянно то вспыхивала, то затухала на протяжении почти100 лет. Сейчас она разгорается с новой силой.

Попытки сгладить противоречия между материалистической теорией познания методом подгонки (искажения) положений материализма под основы физики, которые имеют место, нельзя назвать решением.

Причин, которые затрудняют разрешение кризисной ситуации две.

Первая причина – догматизм экспертов. Уже было написано, что с теорией познания непосредственно взаимосвязаны только фундаментальные науки. Теоретико-прикладные исследования имеют опосредованную связь. Теперь, если принять во внимание, что основное большинство профессоров и академиков занимается именно теоретико-прикладными исследованиями (теоретики), то вырисовывается следующая картина. Это большинство рассматривает фундаментальные теории как абсолютную истину. В противном случае развивать теоретико-прикладные исследования, не веря или сомневаясь в фундаментальных теориях и уравнениях, абсурдно. Это один из естественных корней догматизма (нормальная наука по Т. Куну).

Вторая причина – отсутствие у физиков и философов системы критериальных принципов для оценки объективности содержания теории на предмет существования в ней гносеологических ошибок. Само понятие «гносеологическая ошибка» практически исчезло из употребления. А ведь гносеологическая ошибка всегда связана с неправильной (ошибочной) интерпретацией явлений материального мира в фундаментальных теориях. Если мы неправильно объясняем явления, следовательно, мы не понимаем сути явлений. Соответственно, новые теории, которые основываются на ошибочных представлениях, не могут быть правильными и эффективными. Они бесперспективны и заведомо толкают науку в тупик. Обозначенное выше большинство по известным причинам не принимает современную философию или относится к ней с большим скептицизмом.

Благодаря этим двум обстоятельствам любая попытка пересмотреть основы уже существующих теорий (например, Специальной или Общей теории относительности) и любая критика в их адрес интерпретируется как «дилетантизм», как «непонимание» фундаментальных основ естествознания.

Почему же, несмотря на догматизм, тянущийся не одно десятилетие, Специальная теория относительности подвергается постоянной критике? Ведь пора бы всем исследователям «привыкнуть» и принять ее положения на веру.

Именно потому, что корифеи науки «не видят» несостоятельности этой теории, а исследователи-материалисты понимают несостоятельность Специальной теории относительности. Материалисты борются за Истину в науке. Они прекрасно понимают, в отличие от догматиков-корифеев, что нельзя строить науку на фальшивом фундаменте. Построенное на таком фундаменте здание науки рухнет. Забота о чистоте основ научного знания, о достоверности этого знания, а также неприятие теоретической схоластики движет этими людьми в первую очередь.

По их инициативе без поддержки государств и официальной науки издаются журналы «Галилеевская Электродинамика» (США) и «Апейрон» (Канада), а также (даже в этот тяжелый для России экономический период) периодически проходят в С.-Петербурге Международные Конгрессы, посвященные фундаментальным проблемам естествознания. На них излагается критика ошибок в современном естествознании и обсуждаются новые научные результаты (эксперименты, гипотезы).

Научная идея не «сникерс». Она не рождается в готовом виде и в красивой упаковке. Она вырастает как хрупкий побег среди сорняков – современных ошибочных представлений и заблуждений, среди второстепенного и наносного. А потому необходимо бережное, внимательное отношение к новым идеям, чтобы «не выплеснуть ребенка вместе с пеной».

У нас в руках «Доклад по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований» на президиуме РАН 16 марта 1999 г., опубликованный Э.П. Кругляковым [12].

Выводы в статье, где смешаны истина и заблуждение, где не везде имеют место аргументированные заключения и рекомендации, вызывают противоречивые ощущения. Могут ли люди, не владеющие основами теории познания объективной истины, присваивать себе право на абсолютную истинность своих суждений и рекомендаций? Разве нельзя было бы вместе с исследователями объективно обсудить суть исследуемых проблем и помочь им по мере возможности? Вместо этого мы слышим командный окрик: «Запретить!» – вполне в духе сталинских времен.

Авторы горюют о деньгах, растрачиваемых на исследования, которые им кажутся сомнительными. А сколько денег ушло и уходит на исследования гносеологически несостоятельных. Общей теории относительности, Струнных теорий и т.д.? Они этого не подсчитывали. Они игнорируют критические аргументы, свято веря в свою «непогрешимость» и «девственную непорочность» теорий, критикуемых исследователями.

Что касается Международных Конгрессов в С.-Петербурге, то РАН сразу же отгородилась от них, не желая вникать в суть рассматриваемых проблем. Говоря о докладах конференции, Э.П. Кругляков пишет, что ему «трудно согласиться» с большинством статей». Следовательно, он (несмотря на свое предвзятое, отрицательное отношение) признает, что есть «меньшинство критических статей», с которыми он вынужден согласиться. А это уже немало, когда апологеты догматизма пишут о новых гипотезах и критике. Мы считаем, что РАН должна в корне изменить свою позицию по отношению к упомянутым журналам и Международным Конгрессам в С.-Петербурге. Научные исследования в области фундаментальных основ естествознания должны не запрещаться, а поощряться. Что касается результатов этих исследований, то они должны подвергаться доброжелательной, но объективной оценке с позиции теории познания.

Итак, мы подошли к проблеме научной этики. Можно дать следующее определение понятия «демократия»: Демократия это политика (если хотите – диктатура), направленная на улучшение нравственного и экономического благосостояния народа и опирающаяся на высшие нравственные человеческие ценности и объективную науку о развитии общества. Демократии без нравственности не существует и не может существовать. Науки о развитии общества (социально-экономические, общественно-политические и др.) необходимы, чтобы определять правильное направление развития общества, прогнозировать успехи и трудности, а также постоянно корректировать стратегию и тактику достижения целей.

Демократия в науке имеет подобное определение. Она есть политика, способствующая научному прогрессу и опирающаяся на высшие нравственные ценности и теорию познания объективной истины.

Коль скоро научная истина объективна, она не зависит ни от ученых степеней, ни от научных званий и других красивых атрибутов. Перед истиной все равны. По этой причине внимание, доброжелательность и уважение к точке зрения оппонента, критическое отношение к результатам собственных исследований, раздавленные догматизмом, должны быть восстановлены*.

* Развивая материалистическую философию, ученые упускают следующее обстоятельство. Научная теория всегда должна оцениваться с позиции теории познания объективной истины. Это обязательный момент не только для естественнонаучных, но и гуманитарных дисциплин. Однако, там, где мы имеем дело с оценкой человеческой деятельности, этого недостаточно. Вслед за оценкой с позиции теории познания должна следовать оценка человеческой деятельности (человека, организации, правительства, президента) с прагматических позиций и с нравственно-этических позиций. Оценка должна касаться не только цели и методов деятельности, но также сопоставлять планированные результаты с результатами, достигнутыми реально, и давать общую оценку этой деятельности.

Теперь можно дать оценку слабых мест ленинского произведения «Материализм и эмпириокритицизм».

Хорошо известно ленинское определение объективной истины: это такое содержание человеческих представлений, которое не зависит ни от человека, ни от человечества. Это блестящее философское определение им полностью игнорируется, когда Ленин пишет о «партийности философии». Если истина зависит от партии, она не может считаться объективной. Это одно из серьезных противоречий его произведения.

Другая ошибка – отсутствие общей методики применения материалистической теории познания к конкретным предметным областям знания. За него этот вопрос был «решен» Марксом, высказывание которого мы цитировали ранее. Несмотря на прекрасные примеры гносеологического анализа проблем физики, его «теория познания» без методики применения «повисает в воздухе».

Третья ошибка – неточность в оценке причин кризиса в физике. Этот кризис связан не столько с незнанием диалектики или неумением ее использовать, сколько с отсутствием принципов критериальной оценки содержания научных теорий на объективность.

Четвертая ошибка – абсолютизация им теории К. Маркса и следующий отсюда тезис о «непримиримой борьбе с ревизионизмом». Этот тезис сыграл роковую роль, превратив марксистско-ленинскую философию в догматический материализм.

И, все же, это произведение Ленина внесло свой вклад в материалистическое мировоззрение (например, теория отражения и др. вопросы). Ленин останется одним из крупных философов своего времени. Что касается Ленина – политика, то его оценка должна быть прямо связана с оценкой ошибок теории К. Маркса.

Заключение

Как установлено, в современной философии отсутствует промежуточное звено между философией и естествознанием. Это толкает философов либо на путь догматизма, либо на путь философских спекуляций, а естествознание на путь застоя. Показано, что роль промежуточного звена между философией и естествознанием выполняет теория познания через свои критериальные принципы.

«Принцип партийности» философии, отстаиваемый Лениным, есть глубокое заблуждение. Следует отметить, что абсолютизация Лениным экономической теории Маркса имела пагубные последствия и должна служить уроком в борьбе с догматизмом.

Именно догматизм, как общественная болезнь, является основным тормозом развития науки и человеческого общества. Различные формы догматизма: национализм (шовинизм, сепаратизм и т.д.), религиозный догматизм (католицизм, исламизм и др.), политический догматизм (фашизм, сталинизм и др.), догматизм в науке и т.д. – все они имеют качественно общие стадии развития и общие признаки, несмотря на различие фундаментов, на которых эти формы догматизма вырастают. Изучение догматизма, выработка методов его диагностики и методов борьбы с ним – сейчас главная задача философии.

Предстоит долгая борьба с догматизмом. Материалистическая наука может стоять только на плечах честных и мужественных ученых, готовых бороться за истину. Победа над догматизмом не будет легкой и быстрой. Прежде, чем догматизм в физике будет повергнут, догматики утащат на костер инквизиции немало ученых – «еретиков» и загубят немало прогрессивных научных идей. Только опираясь на новую теорию познания, догматизм может быть преодолен и будет преодолен.

Новая изложенная нами философия это не уличная девка, ласкающая любую модную научную теорию. Она – Мать наук. И, как мать, она указывает научным теориям пути к ИСТИНЕ.

Часть 1. Философские категории и физические термины

Источники информации:

1. Кулигин В.А., Кулигина Г.А., Корнева М.В. Преобразование Лоренца и теория познания. / Воронеж. ун-т. – Воронеж, 1989. Деп. в ВИНИТИ 24.01.89, №546.
2. Kuligin V.A., Kuligina G.A., Korneva M.V. Epistemology and Special Relativity. Canada, Montreal, 1994. – Apeiron, no 20.
3. Пановски В.К., Филлипс М.. Классическая электродинамика. – М.: Мир, 1975.
4. Кулигин В.А., Кулигина Г.А.. Механика квазинейтральных систем заряженных частиц и законы сохранения нерелятивистской электродинамики / Воронеж. Ун-т. – Воронеж, 1986. Деп. в ВИНИТИ 04.09.86, №6451 – В 86.
5. Кулигин В.А.. Интеграл действия релятивистской механики. // Проблемы пространства, времени, тяготения. – Спб.: Политехника, 1997.
6. Мостепаненко А.М. Методические и философские проблемы современной физики. ЛГУ, Л., 1977.
7. Бунге М. Философия физики. М., Прогресс, 1975.
8. Кулигин В.А. Причинность и взаимодействие в физике. // Детерминизм и современная физика. Воронеж, ВГУ, 1986 (http://piramyd.express.ru/disput/kuligin/causa.htm).
9. Материалистическая диалектика, под. ред. Константинова и Мараховского в 5-ти т., Т. 2, М., Мысль, 1982.
10. Суворов Л.Н. Материалистическая диалектика. М., Мысль, 1980.
11. Кун Т. Структура научных революций. М., Прогресс, 1975.
12. Кругляков Э.П. Доклад по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований» (на президиуме РАН 16 марта 1999 г.). Новосибирск, 1999. Философия науки, №1.
13. Kuligin V.A., Kuligina G.A., Korneva M.V. Analysis of the Lorentz's gauge. Canada, Montreal, 2000. – Apeiron, vol. 7, no 1...2.
14. Кулигин В.А., Кулигина Г.А., Корнева М.В. Калибровки и поля в электродинамике. / Воронеж. Ун-т. – Воронеж, 1998. Деп. в ВИНИТИ 17.02.98, №467 – В 98.
15. Алексеев И.С. Концепция дополнительности. М., Наука, 1978.