Приветствую Вас Гость | RSS
Свобода внутри нас
Главная | Каталог статей | Регистрация | Вход
Главная » Статьи » Философия Ефремова

Некоторые социально-философские идеи романа Ив. Ан. Ефремова «Час Быка» (1 часть)

Некоторые социально-философские идеи романа Ив. Ан. Ефремова «Час Быка»

z_df7776db (1)Статья написана семь лет тому назад. Кое в чём мои воззрения за это время изменились. Сейчас я бы чуть по-другому раскрыл тему (по мере сил займусь этим). Некоторые высказывания пришлось удалить из текста, так как сейчас я считаю их неверными. Один кусок вырезан потому, что он требует переосмысления и переделки. Кое-где внесены незначительные стилистические изменения.





 





 





 

Т. Гниловской. (Российский Объединённый Трудовой Фронт).

г. Ставрополь. Сентябрь  2013 г.





 

 Некоторые социально-философские идеи романа Ив. Ан. Ефремова «Час Быка»





 

Иван Антонович Ефремов хорошо известен как писатель-фантаст, автор популярных рассказов и романов. Видный исследователь ископаемой фауны, прославившийся находками костей динозавров в Монголии, основатель нового раздела палеонтологии[1], он обратился к новаторскому для своего времени жанру научной фантастики явно не случайно. В его беллетристике сразу чувствуется глубокое единство авторской позиции. Последовательность больших романов писателя-учёного наводит на мысль о дальновидном расчёте, с целью постепенно подготовить современников к восприятию новых и непривычных идей. Видимо, опередивший своё время мыслитель не имел возможности исчерпывающе ясно излагать свои взгляды, неприемлемые для многих догматиков, считавшихся крупными авторитетами в вопросах идеологии. Он избрал проверенный многими новаторами прошлого путь обращения к самой широкой аудитории через художественную литературу. Вершиной этого своего рода «учебного курса» стали последние романы писателя, «Час Быка» и «Таис Афинская». Не составляет чрезмерного труда систематизировать «картину мира по Ефремову», ибо её основные положения логически вытекают из поступков, мыслей и высказываний героев его замечательных книг. Вместе с тем, не вызывает сомнений тот факт, что гигантский практический потенциал социально-философских, психологических, этических, эстетических и многих других наработок мыслителя до сих пор ещё не востребован по-настоящему, не смотря на гениальную простоту его идей, приобретающих особую актуальность в наше время.

Самобытная философская концепция Ив. Ан. Ефремова с достаточными основаниями может быть отнесена как к марксистской традиции, так и к течению Русского Космизма. При этом она представляет собой творческий синтез трёх основных направлений мировой гуманистической мысли: отечественного, западного и восточного. Среди опорных точек, послуживших непосредственной основой для формирования энциклопедически-широких взглядов учёного, следует, прежде всего, назвать научный социализм К. Маркса и Ф. Энгельса;   идеи В.И. Вернадского (учение о биосфере и понятие ноосферы); Н.Ф.Фёдорова («Философия общего дела»); К.Э.Циолковского (представления об освоении космоса, идея «Великого кольца» и др.); передовые идеи советских психологов; социально-психологические и социологические исследования Э. Фромма; ряд провидческих выводов и образных символов древней философии Индии и Китая. Подобный список может быть существенно дополнен. Без преувеличений можно сказать, что Ив. Ан. Ефремов предстаёт перед нами настоящим собирателем драгоценных идей и образов, созданных людьми всех времён и народов в мечтах о счастье, красоте и знании. Вобрав их в свою душу, переосмыслив их в своём тренированном уме, он вдруг показывал эти чудесные грёзы в свете передовой современности, придавая им достоверность научной аргументации на страницах своих книг. По воспоминаниям П.К. Чудинова, как-то на вечере, посвящённом наследию мыслителя, «один из известных писателей-фантастов[2] подчеркнул, что в творчестве Ефремова он насчитал около сотни перспективных идей и тем для научных разработок» [6, с.44]. Понятно, что выяснение их генезиса само по себе требует специальных исследований.

В фокусе внимания предлагаемой здесь работы находится лишь часть социально-философских воззрений Ив. Ан. Ефремова, его «теория инфернальности», заключающая в себе не только оригинальную точку зрения на картину восходящего развития биосферы и общества, но, осмелюсь утверждать, и принципиально новую парадигму социологии и концепцию истории. Напомню и подчеркну, что Иван Антонович, для которого философское знание было постоянно действующим «рабочим инструментом», не раз удивлял современников, на деле демонстрируя его предсказательную силу.





 

Теория инфернальности.

Как правило, в основу научных построений ложатся некоторые предположения, основанные на ряде наблюдавшихся в действительности фактов. Например, аксиомы евклидовой геометрии не имеют строгого математического доказательства, но никогда не нарушались при обычных условиях, и являются фундаментом одного из древнейших разделов математики. Такого типа предположения В.И. Вернадский называл эмпирическими обобщениями. Характеризуя «теорию инфернальности», И.А. Ефремов отмечал, что за её основу может быть принят «свод статистических наблюдений на нашей Земле за стихийными закономерностями жизни и особенно человеческого общества» [3, с.106]. Когда речь идёт о статистике, закономерен вопрос: что именно, каким способом и в каких единицах подсчитывалось? Ответ на него ясен из текстов «Часа Быка» и «Туманности Андромеды». В моделируемой романами картине будущего коммунистического общества всепланетная социологическая служба называется «Академией Горя и Радости». Вероятно, кое-какие расчёты И.А. Ефремов производил и сам, но дело тут не в частном результате, полученном одиночным исследователем. Главная мысль учёного − о необходимости постоянно действующей всепланетной организации, которая непрерывно производила бы подсчёт соотношения радости и страдания людей, и обеспечивала обратную связь в процессах самоуправления человечества, осуществляющего то самое контролируемое разумом совместное развитие общества и биосферы, о необходимости коего совсем недавно и так убедительно писали А. Печчеи или Н.Н. Моисеев.

Делая выводы из намеченных Иваном Антоновичем ориентиров, мы можем построить теоретический инструмент, позволяющий интерпретировать побудительные мотивы деятельности отдельного человека, и даже множеств людей, которые в своём совокупном поведении не сводятся к простой сумме индивидов. Несмотря на то, что аппарат специальных методик точного подсчёта радости и страданий пока отсутствует[3], любой наблюдательный человек способен сформировать своё собственное представление о том, как живётся его знакомым, счастливы они или несчастны.

Пожалуй, всякий обладающий опытом и не склонный к отрыву от реальности человек согласится, что очень часто живое существо встречает на своём жизненном пути больше мучений и неприятностей, чем радости. Признание данного факта послужило И.А.Ефремову отправной точкой при выдвижении теории инфернальности, раскрывающей общий для биологической эволюции и человеческой истории аспект. Слово «inferno» (лат. «нижний»), употреблявшееся богословами для обозначения ада, характеризует нашу реальность как обитель страдания. Боль, физическая и душевная, неизменно сопутствовала нашему бытию на протяжении всех известных эпох. Умение избегать её, а главное, преодолевать и добиваться счастья вопреки бесчисленным трудностям − вот основное содержание всего, что ценится людьми как настоящая мудрость. Вряд ли кто-нибудь всерьёз станет оспаривать утверждение, что чем больше радости, и чем меньше мучений, тем лучше. Страдание − плата за жизнь, но смысл жизни − в преодолении страдания. Такие древнейшие понятия как добро и зло, хорошее и плохое, в сущности, отражают извечную борьбу жизни и радости против страдания и смерти. В широко известном романе И.А.Ефремова «Лезвие бритвы» показано, что понимание эстетических категорий прекрасного и безобразного также восходит к закрепившемуся в памяти поколений опыту преодоления указанного противоречия. Отметим, что подобный подход ясно указывает на существование общности интересов всех без исключения людей.

Как справедливо указывали ещё античные философы, блаженства и скорби человека весьма разнообразны и далеко не равнозначны. Подобно многим другим писателям И.А.Ефремов в своих произведениях не раз поднимал вопрос об иерархии радостей, давая на него ясные и продуманные ответы. Есть основания утверждать, что в идеях одного из персонажей «Часа Быка», «древнего мудреца Эрф Рома» [3, с.37], на которого главные герои романа ссылаются как на создателя теории инфернальности, контаминированы философские, социологические и этические представления двух, по крайней мере, мыслителей − самого Ивана Антоновича и немецко-американского учёного Эриха Фромма. В ряде работ последнего («Анатомия человеческой деструктивности», «Человек для себя», «Во имя любви к жизни» и др.) с психологических позиций обоснована оригинальная концепция страдания и радости. Соответствующие воззрения нашего мыслителя (заметно обогащённые влиянием идей культурно-исторической психологии Л.С.Выготского) во многом близки взглядам Э. Фромма. Их анализ и систематизация − это тема для отдельной большой работы.





 

Если в каких-нибудь гипотетических единицах производить учёт радости и страданий для некоторого множества живых существ, то суммарную радость можно обозначить символами ΣРад, и сумму страданий − ΣСт. Тогда соотношение ΣСт > ΣРад выразит количественный аспект упоминаемой в «Часе Быка» «формулы инфернальности»* [3, с.37]. Однако рассматриваемое явление им не исчерпывается. Оно характеризуется также и особым качеством, отражающим необходимость, неизбежность страдания, нередко воспринимаемую человеком какбезысходность, ощущение собственного бессилия перед лицом обстоятельств. Для иллюстрации этого качественного аспекта И.А.Ефремов напоминал о надписи на вратах Дантова ада: «оставь надежду всяк сюда входящий». Действительно, возможности любого живого существа избегать мучений и смерти, достигать радости, строго ограничены. С биологической точки зрения, они зависят от органического строения субъекта, которое определяет его приспособление к определённой экологической нише, а также его способность к более или менее сложному адаптивному поведению, его интеллект. Для человека возможность счастья всегда ограничена объективными возможностями реализации заветных чаяний, зависящими от общественных отношений, от исторической ситуации. Кроме того, «все мы под богом ходим», то есть, подвержены действию огромного множества непредсказуемых случайностей.

Подобными соображениями И.А.Ефремов обосновывал важное положение о принципиальной непреодолимости инферно в индивидуальной жизни. Никакая удача не поможет никакой элите избавиться от несчастий, пока инферно не будет разрушен для всех в результате совместных осмысленно-целенаправленных усилий. Глядя на вещи трезвыми глазами реалиста, И.А.Ефремов признавал силу необходимости, но он вовсе не был сторонником рабской покорности судьбе. Напротив, его мировоззрение − высшая ступень философии борьбы. Tantum possumus quantum scimus (столько можем, сколько знаем), эти слова Ф.Бэкона, credo европейского рационализма, были предельно актуальны и для русского мыслителя. И вот слова Фай Родис, историка из «прекрасного далёко», центрального персонажа «Часа Быка»: «Если уж находиться в инферно, сознавая его и невозможность выхода для отдельного человека из-за длительности процесса, то это имеет смысл лишь для того, чтобы помогать его уничтожению, следовательно, помогать другим, делая добро, создавая прекрасное, распространяя знание.

Простая истина, понятая до удивления нескоро. Поэтому настоящие революционеры духа вначале были редки в те древние времена» [3, с.111]. Именно так! Воистину наши времена «древние», ведь в нравственном отношении большинство современников Ивана Антоновича недалеко ушли от пещерных предков, а большинство наших современников, несомненно, успели деградировать до гораздо низшего уровня. Несомненно так! Ибо последовательное служение добру и до конца честное стремление по-настоящему помогать людям с неумолимой логикой приводят к пониманию необходимости революционной деятельности.





 

С чем же связаны причины инфернальности? Каковы закономерности её динамики? Ключ к пониманию подобных вопросов даёт анализ рассматриваемого явления методом материалистической диалектики.

Прежде всего, очевидно, что понятие инфернальности применимо лишь по отношению к чему-то живому, ведь мёртвый объект не может радоваться и страдать. Принимая точку зрения Н.Н.Моисеева [4], мы будем рассматривать развитие биосферы и человеческую историю как этапы единого процесса самоорганизации материи. С появлением жизни необходимо возникла борьба двух новых противоположностей − живого и косного вещества. Множество абиотических процессов угрожает любым организмам, выступая при этом факторами естественного отбора наиболее адаптированных из них. Биота приспосабливается использовать себе на пользу косное вещество и энергию неорганических стихий, преобразуя в процессе жизнедеятельности среду своего обитания. В эволюции живой материи происходило повышение организации структур, по мере которого в самой биотической среде созревали способствующие развитию диалектические противоречия. Центральное из них − это противоречие животной жизни, − необходимость убивать, чтобы жить.

Важнейшая из характеристик живого вещества − это присущее только ему свойство раздражимости. Оно даёт организму возможность получения важной для выживания информации и адекватной реакции на неё. По мере усложнения строения возникает и совершенствуется основанная на свойстве раздражимости система управления жизнедеятельностью − нервная. Для живого существа (субъекта) биологически значимая информация выступает в форме ощущений. Последние всегда обладают эмоциональной насыщенностью, знак которой полярен. Неприятные ощущения, составляющие основу страдания, боли − это необходимые сигналы о внешних угрозах или об отклонениях во внутренней среде организма, стимулы, побуждающие субъекта к поведению, способствующему выживанию особи или вида. Физиология организма такова, что в ответ на боль возбуждается симпатический отдел вегетативной нервной системы, выделяется адреналин, словом, происходит мобилизация сил для борьбы.

Диалектической противоположностью страдания, своего рода компенсацией за неизбежность боли и смерти, выступают разнообразные приятные переживания. Спектр положительных эмоций можно приблизительно разделить на три больших подмножества. К первому из них мы отнесём непосредственные радости бытия, которые в экологически благоприятной среде отражают хорошее состояние организма, полноту его жизненных сил. Второе −это радости удачного преодоления напряжений неудовлетворённости, фрустраций, угроз. В третье подмножество мы объединим сложные, опосредованные человеческие переживания, связанные с высшими формами чувств, поведения и мышления.

В свете сказанного мы видим, что потребности не страдать и радоваться имеют ясный биологический смысл. Избегание боли и стремление к радости являются специфическими приспособлениями биоты. Стремление к их реализации есть не что иное, как способ существования организмов, способ осуществления «потребности жить».

В ряде ситуаций жизнедеятельности задача выживания особи может оказаться противоположна задаче выживания вида. Приоритет последней закрепляется эволюционно, причём страдание и радость становятся главными средствами преодоления противоречия. Непосредственно выраженный призыв о помощи в ситуации смертельной опасности запускает в нас какие-то древние эмоциональные механизмы, да так, что невозможность помочь становится настоящей пыткой. Легче пренебречь несомненной опасностью и физической болью, чем не броситься на выручку. П.А. Кропоткин приводил ряд примеров [ 6 ], показывающих, что не только люди, но и высокоорганизованные животные испытывают нечто подобное. Если вы пытались помочь, но не смогли, то это тягостно. Но если нет возможности даже попробовать, то переживание становится безысходным – инфернальным.

Слово «страдательный» нередко используется в качестве синонима слова «пассивный». Испытывающий страдание субъект лишь воспринимает воздействия не зависящих от его воли факторов (даже если последние связаны с отклонениями в работе его собственного организма или психики). Мучение всегда вынужденно. Часто используемое писателями выражение «добровольные муки» всего лишь поверхностно отражает разнообразные случаи попыток достижения опосредованной радости, возможно, иллюзорной или извращённой, но порою и самой настоящей (говорят же: «трудное счастье»!), результатов заблуждений (а может быть, и творческого поиска) и многие другие случаи. Радость же, по сути своей, предполагает волевую активность или способность к ней. Конечно же, всем нам очень хочется, чтобы окружающие спонтанно нас радовали, но кому интересно ублажать субъекта, который сам не может порадовать никого и ничем! Вообще-то, радоваться явно труднее, чем страдать. Не потому ли в жизни больше страданий, чем счастья?





 

Точный расчёт инфернальности в мире животных − одна из возможных задач для биологов и зоопсихологов. Однако даже простая серия наблюдений даёт понимание того, что и в дикой природе страдания превалируют над радостью. Голод и жажда, зной, холод и другие климатические невзгоды, травмы и эпизоотии, всевозможные паразиты, ядовитые и хищные проявления жизни − вот далеко не полный перечень природных источников мучения. С болью и смертным ужасом связан отсев миллиардов «биологических неудачников» в ходе естественного отбора − настоящая пляска смерти (la danse macabre − кошмарное действо, ярко выраженное в картинах И.Босха). На центральном пути эволюции, шедшем по линии цефализации[4], неуклонно происходило возрастание инфернальности, ибо, как справедливо указывал И.А. Ефремов, «с развитием мозга и чувств всё сильнее становился страх смерти, забота о потомстве, всё ощутительнее страдания пожираемых травоядных, в тёмном сознании которых огромные хищники должны были представлять подобие демонов и дьяволов, созданных впоследствии воображением человека. <…> И никто и ничто не могло помочь, нельзя было покинуть тот замкнутый круг инфернальности, болото, степь или лес, в котором животное появилось на свет в слепом инстинкте размножения и сохранения вида. А человек, с его сильными чувствами, памятью, умением понимать будущее, вскоре осознал, что, как и все живые твари, он приговорён от рождения к смерти» [3, с.110]. Здесь мы сталкиваемся с очередным диалектическим противоречием. Вместе с увеличением потенциальных возможностей избегать боли и смерти, с усилением способности испытывать радость, возрастает и мучительность негативных переживаний, увеличивается реальная сумма страданий на жизненном пути особи.

Значительное освобождение такой весомой части биосферы как человечество от произвола слепых стихий имело, подобно всему на свете, свою оборотную сторону. Завоевание людьми просторов суши, очевидно, влекло за собой скачкообразное приращение суммы страданий живого вещества. С одной стороны, рост численности людей – это увеличение числа особей, страдающих больше и мучительнее, чем неразумные животные. С другой стороны, Homo Sapiens не только сам способен страдать, но и может причинять страдания другим. Изобретательность первобытных охотников, придумавших хитроумные ловушки и проникающее оружие, по мнению И.А.Ефремова, «резко увеличило инферно мучений на Земле, отбросив боевую тактику хищного зверя, основанную на шоке первого удара, разрыве больших сосудов и безболезненной смерти от потери крови» [3, с.275]. Вероятно и то, что уже тогда происходило антропогенное изменение биогеоценозов, приводившее к разрушению экологических ниш тех или иных популяций, к бесцельной гибели живых существ.

Дальнейшая динамика рассматриваемого явления характеризуется рядом локальных скачков в увеличение суммы страданий уже в социальной среде. Так называемая «неолитическая революция», переход от потребляющей экономики к производящей, вела к появлению материальных излишков, которые можно было отобрать вооружённой силой. Превращение древних охотников в земледельцев или скотоводов, и, при этом, обязательно в воинов, неминуемо означало наступление эры насилия и эксплуатации человека человеком. Старинные мифы многих народов отразили это усиление инфернальности в легендах о потерянном рае, о смене «золотого века» «железным», о приходе «Кали-юги» − эпохи всеобщей разобщённости и вражды. С той поры и до наших времён история имеет в числе своих движущих противоречий грустную тенденцию − возрастание могущества людей и их свободы от природных сил вечно оборачивается увеличением неопределённости в индивидуальных судьбах, шаткостью благополучия народов, сомнениями в надёжности наших недолговечных радостей. Очень может быть, что специальные исследования (их методология − это отдельный важный вопрос) покажут неуклонный рост суммы страданий человечества от столетия к столетию.





 

Существует ли возможность когда-либо преодолеть инферно, и, если да, то в чём она заключается? Ответом могут служить те выводы, которые напрашиваются при внимательном изучении романа «Час Быка». Другие книги И.А.Ефремова иллюстрируют нюансы вариантов ответа. Прежде всего, мыслитель-гуманист заострял внимание на общности положения всех представителей пронизанной триллионами взаимных связей биосферы. В определённом смысле, все мы, от примитивных водорослей и бактерий до очень важных персон человеческого вида, совместно противостоим энтропийным процессам неживой природы, косному веществу вселенной. С точки зрения И.А.Ефремова, «природа держит нас в безвыходности инферно, в то же время поднимая из него эволюцией» [3, с.413]. В свете подобных представлений, возникновение всё более независимых от внешней среды биологических видов, увеличение их способностей к активному преодолению страданий и достижению радости − это общая победа всего живого над общим для всех страданием.

Согласно принимаемой нами (материалистами) гипотезе, стихийные процессы самоорганизации мёртвой материи породили живое вещество, структуры которого способны противостоять закону возрастания энтропии за счёт потребления внешних энергии и вещества. Эволюция этих структур породила новую особую форму − мыслящую живую материю, способную познавать и целенаправленно преобразовывать действительность. Имеет смысл говорить о двух этапах восхождения из инферно − биологическом и человеческом. На первом из них высшая точка ознаменована появлением нашего вида homo sapiens, человека разумного. В гуще нарастающего инферно зародилась потенциальная возможность его отрицания, снятия.





 

«Огромной длительности процесс эволюции пока не смог ни избавить мир от страдания, ни нащупать верную дорогу к счастью» − констатировал И.А.Ефремов, подчёркивая, что «если этого не сделает мыслящее существо, то океан мучения будет плескаться на планете до полной гибели всего живого от космических причин − потухания светила, вспышки сверхновой, то есть ещё миллиарды лет» [3, с.383-384]. Мы видим, как при всей неоднозначности нашей истории, крупица за крупицей накапливался успешный опыт. Есть основания полагать, что узнавание последнего чаще всего производится человеком интуитивно, на основе культурно-нравственных традиций тех общностей, к которым он принадлежит. Всё то, что в культурологии принято называть ценностями, есть не что иное, как символическое выражение апробированных предыдущими поколениями эффективных средств преодоления или профилактики страданий, а также достижения радости. И не даром И.А. Ефремов называл произведения искусства «вехами борьбы с инферно» [3, с.380]. Сама суть человеческого этапа восхождения живой материи из бездны мучений − это формирование и развитие здоровой культуры.





 





 





 

Культура человечества в свете теории инфернальности.

Один из крупнейших исследователей современных глобальных проблем, академик Н.Н. Моисеев, в своей монографии «Человек и ноосфера» [4], дал удобную модель универсальных механизмов развития. В качестве последних им была принята так называемая «Дарвиновская триада», наследственность, изменчивость и отбор, понимаемые не в узко-биологическом, а в расширенном, онтологическом смысле. Воспользуемся методом Н.Н. Моисеева для анализа процессов восхождения живой материи из инферно.

В ходе биологического этапа успешные приспособления представителей биосферы возникают при случайных изменениях в структуре молекулы ДНК − биологического носителя наследственной информации. Механизмы развития работают на внутриклеточном молекулярном уровне. Они обусловливают повышение уровней организации живого вещества. Возникают всё новые формы адаптации к среде, всё большие органические возможности избегать боли и смерти. Но вероятность благоприятной мутации многократно ниже, чем неблагоприятной. Неудачная генетическая мутация означает для организма страдание и гибель, ибо возможности существования биологического вида строго ограничены условиями биогеоценоза (факторы отбора). Дорога из ада ведёт через ад.

Есть основания полагать, что органическое строение человека − это не просто совокупность случайных успехов природной эволюции, но и необходимый итог стихийной самоорганизации материи. Это своего рода предел огромной последовательности генетических флюктуаций, знаменующий собой достижение максимума биологической универсальности, которая даёт возможность наиболее гибкой адаптации к самой разнообразной экологической среде. Закрепившийся в наших хромосомах тип анатомо-физиологического строения практически исчерпывает возможности чисто биологического усовершенствования органических антиинфернальных приспособлений и открывает простор для формирования более совершенных механизмов − социально-культурных.

На человеческом этапе восхождения из инферно действие изменчивости, отбора и наследственности переносится в мир знаковых систем. По глубокой мысли советского психолога Л.С. Выготского, знаки, символы выступают специфически человеческими идеальными орудиями управляющей поведением деятельности [1]. Можно утверждать, что с их помощью осуществляется передача генетической памяти в мире культуры (на более высоком, чем биологическая память отрезков молекулы ДНК, уровне). Важнейшим носителем информации становится речь, которая употребляется людьми в форме вербальных языков. Другие знаковые системы также могут образовывать своего рода «языки», например, язык музыки, танца, жестов, картин и вообще зрительных образов, цветов, драгоценностей и пр. С помощью того или иного языка закрепляется в социальной среде положительный опыт. Вопрос о том, что именно считается таковым, связан с вопросом о действии механизмов отбора на новом уровне. В свете теории инфернальности мы можем ответить, что, прежде всего людская память отбирает и закрепляет опыт успешной реализации антиинфернальных потребностей. Факторы же изменчивости на данном этапе связаны с человеческой деятельностью во всех её разновидностях.

С древнейших времён разобщенное, прежде всего в пространственно-географическом отношении, человечество в каждой из своих малых частей накапливало по крупицам умение выживать в разнообразнейших природных условиях, сводя неизбежные страдания к минимуму и находя в своём существовании источники радости. Это был путь множества проб и ошибок. Положительный опыт закреплялся в нескольких разных формах. Овеществлённая форма представляет собой совокупность предметов материальной культуры, включающей преобразованные деятельностью человека фрагменты природной среды (т.н. «культурные ландшафты»). О данной форме сохранения результатов человеческого труда говорят –«материальные ценности». Другие формы предстают перед нами как ценности духовные: интеллектуальные (опыт познания истины), нравственные (опыт межличностных отношений), эстетические (опыт получения радости от красоты). В иерархии духовных ценностей особняком выделяются наивысшие – идеалы. Выражая стремление, даже настоятельную потребность в продвижении к вершинам истины, добра и красоты, они, насколько можно судить по нашей многовековой истории, составляют одну из «координат человека», отражая, быть может, самую суть человеческой натуры, являясь закономерным следствием вообще способности мыслить.

Материальные, интеллектуальные, эстетические и этические ценности связаны между собой. Они организуются в иерархизированные системы. И в психике индивида, и на всех уровнях общественной психики. На основе каждой из систем низшего порядка выстраиваются системы следующих порядков. Опосредованным потребностям соответствуют свои формы культурных ценностей, например, семейные, профессиональные, религиозные.

Ценности могут быть мнимыми или действительными, и чем сложнее общество, тем труднее оказывается отличить первые от вторых. К примеру, для представителей угнетённого трудящегося класса комплексы религиозных переживаний часто ассоциируются с действительным утешением в бесконечных скорбях. Но это – мнимые ценности. Церковь даёт утешение в обмен на смирение. Угнетение лишь усиливается от покорности угнетённых. Человек меняет возможность освобождения на кратковременное (только чтобы спокойно заснуть) облегчение.


 


[1] тафономии

[2] Речь идёт об академике Казанцеве.

[3] Проблема классификации человеческих радостей и бед − одна из сложнейших задач гуманитарного знания. Это тема отдельного исследования и отдельных статей.

* По оценке И.А. Ефремова, в среднем для нашего времени вычисленное «по косому срезу среднего уровня духовных потребностей» отношение ΣРад/ΣСт » 1/17 [3, с.395].

[4] Закон цефализации — в ходе геологического времени происходит необратимое развитие головного мозга. Цефализация особенно ярко наблюдается в ряду позвоночных животных — от рыб до человека. Этот закон эмпирически вывел североамериканский геолог и биолог Д. Д. Дана (1813—1895). Его соотечественник, Д. Ле-Конт (1823—1901), назвал этот закон «психозойской эрой» (из Википедии).

 

[5] Ариман − в персидской мифологии заклятый враг доброго бога Ормузда, зороастрийский вариант Сатаны (Шайтана) − олицетворение зла.

[6] Здесь мы вплотную подходим к проблеме обеспечения настоящей демократии. И.А.Ефремов высказал немало ценных соображений на этот счёт. Их систематизация − тема отдельной работы.

* Техника подобного «продумывания» − это отдельный очень большой вопрос, разработке которого Ив. Ан. Ефремов посвятил немало сил.


 




Источник: http://socialistic.ru/publications/articles/nekotorye-socialno-filosofskie-idei-romana-iv-an-efremova-chas-byka/
Категория: Философия Ефремова | Добавил: makcum (09.06.2014) | Автор: Тимур Гниловской
Просмотров: 2371 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
avatar
[ Форма входа ]

[ Категории раздела ]
Мои статьи [3]
Статьи об Иване Ефремове [81]
Философия Ефремова [71]
Эрих Фромм [1]
Ноосфера [11]
Свобода [15]
Красота [3]
Наука [22]
Творчество [15]

[ Поиск ]

[ Важное ]
  • Статьи Максима Михайлова:
  • Разное:

  • [ Литературные последователи Ивана Ефремова ]
  • Трилогия Максима Михайлова «Время и пространство»: Трилогия Максима Михайлова «Время и пространство»
  • Повесть «Парус» на немецком языке («Der letzte Flug der Parus», перевод - Герд-Михаэль Розе)
  • Der letzte Flug der Parus

  • Повесть Андрея Яковлева «Дальняя связь»
  • Повесть Андрея Яковлева «Дальняя связь»

  • Произведения Андрея Константинова:

  • [ Друзья сайта ]
  • Нооген Нооген
  • TES
  • TES
  • Страна шахмат - шахматы он-лайн
  • Шахматы онлайн на любой 
 вкус! Crazy-Chess.ru

    [ Статистика ]

    Онлайн всего: 1
    Гостей: 1
    Пользователей: 0

    Copyright Свобода внутри нас © 2024